Повисло молчание. Наконец, его прервал тяжелый вздох.
– Ладно, что уж там. Увидеть хотел, а что поздно – спьяну не допер.
Неужели правда? Я замерла, затаив дыхание, вслушиваясь в ночь до шума в ушах. Всхрапнула и переступила копытами лошадь в конюшне, где-то в лесу ухнула сова.
– Оставил бы ты девочку в покое, – сказал, наконец, Эгберд.
– А если я не хочу?
– А ты захоти. Увлекся, понятно, будь я моложе, тоже бы увлекся. Только наиграешься и забудешь, а девчонку загубишь почем зря. Славная девочка: работящая, добрая, неглупая. Кому-нибудь хорошей женой будет.
– Никому не отдам! Моя будет! – рыкнул Альбин.
Я едва справилась с порывом распахнуть дверь и, уперев руки в бока, высказать этим все, что я думаю о мужиках, без меня за меня решающих. Может, у меня кто другой на примете, и вообще…
– Ты, что ли, сынка трактирщика приголубил? Ева сказала, он ее обидел, и она прогнала, но она с таким бугаем не справилась бы.
– Он протянул свои лапы к той, что ему не принадлежит. Пусть скажет спасибо, что у Евы доброе сердце. Убил бы!
– Так вот откуда ты знаешь, с кем она была. – Эгберд вздохнул. – Не лез бы ты. Все равно ничем хорошим не кончится, она тебе не ровня.
– Да, – спокойно согласился Альбин. – Не ровня.
Обида свернулась внутри колючим комком, но прежде, чем я успела зажмуриться, прогоняя слезы, он добавил:
– Она законная, не то, что я.
Эгберд усмехнулся.
– Я не то имел в виду. Никуда твой отец не денется, признает.
Снова повисло молчание.
– Знаешь, чего ради его величество не поленился отправить гонца? Чтобы запретить своему кузену узаконить ублюдка. Неизвестно, действительно ли я его сын, и вообще… – Голос Альбина стал абсолютно трезвым, и яда в нем хватило бы, чтобы отравить море. – Вдруг неспособность зачать наследника передается по наследству? Тогда как у сэра Роберта Идена трое законных сыновей, и титул, перейдя к нему от старшего брата, попадет в надежные руки.
– И ты не нашел ничего лучше, чем нажраться от жалости к себе? А потом потащиться плакаться в подол девчонке? Такие, как она, страдальцев любят, конечно…
– Да пошел ты! – прошипел Альбин. – Говорю же, увидеть хотел.
– Днем не навидался?
– Разве ж это свидание… В самом деле, что ли, зазвать ее в замок? Лорд Бертрам был разочарован ужином в его честь, хотя леди Голданна очень старалась произвести впечатление, и пряностей не жалела. Виду не показал, конечно, но, кому надо, те заметили.
– Откажется. У нее, в отличие от тебя, есть разум.
– Я могу быть очень убедительным и настойчивым.
– Зачем? Разве мало доступных девиц?
– Может, я жениться собрался.
Эгберд хохотнул и резко оборвал смешок, будто чей-то взгляд или жест его остановил. Повисла пауза, и мне показалось, что в наступившей тишине стук моего сердца услышат и поймут, что у их разговора – разговора, который должен был остаться между двумя мужчинами – есть свидетель.
– Запала она мне в душу, крепко запала, – негромко и как-то очень обреченно сказал Альбин. – Не знаю, что в ней такого, только другой такой на свете нет и не будет. Никому не отдам, придется – и против воли господина пойду.
Снова повисло молчание.
– И давно? – мягко поинтересовался Эгберд, наконец.
– С того дня, как я попросил тебя и твоих парней поработать. Заметил-то раньше, месяц или два назад, когда в этот трактир заезжал поглядеть, что тут творится. Заметил и заметил, мало ли смазливых девчонок. А когда она ко мне пришла…
Я затаила дыхание. Неужели расскажет? Похоже, несмотря ни на что, отношения между бывшим наставником и учеником, занявшим его должность, остались хорошими, но всему же есть предел!
– Словом, в тот день, когда мы с тобой договорились, я и пропал.
– Три дня от силы, значит, прошло. Тогда не торопись словами бросаться. Помнишь, сколько у тебя уже таких зазноб было?
– Эта особенная. Как будто нездешняя.
Сердце заколотилось как ненормальное, а губы против воли расплылись в улыбке. Значит, я в самом деле ему нравлюсь!
– И все были особенные, – безжалостно припечатал Эгберд. – Иди проспись, а утром, на трезвую голову, подумай еще раз. Если сумеешь вспомнить, о чем мы говорили.
– Забудешь такую, как же. – Снова зашуршало. – Что-то разнылся я, прямо как баба. Разбудишь хозяйку, чтобы комнату мне нашла?
– И не подумаю, за весь день не присела. Да и гостевых комнат свободных нет, насколько я видел.
– Так, может, в спальню пустит, – хмыкнул Альбин.
– Пока я ее охраняю – шиш тебе, а не девичья спаленка. С парнями моими заночуешь, не развалишься. Вставай. Руку давай, как ты сюда-то доехал?
– А кто меня в седле учил держаться? – Снова тяжелый вздох. – Как же завтра будет худо…
– Сам…
– Да знаю, что сам дурак. Веди давай.
Негромко открылась и закрылась дверь. Шагов я не услышала, только замерла, когда раздался взрыв ругани. Неужели с лестницы свалился? Как бы не покалечился. Хотя если из седла не выпал, пока от замка доехал… Нет, вроде все в порядке. Лестницу эти двое одолели хоть и не сразу, но без травм.
Я свернулась клубочком под кусачим шерстяным одеялом, пытаясь выкинуть из головы услышанное. Ничего не вышло. Безуспешно поворочавшись, наверное, с час, а может, и больше, я поняла, что не усну. Проще встать и заняться делами. Вон, хоть бульон сварить на завтра. Похмельному страдальцу, да и остальным пригодится. Рассол, говорят, лучше, конечно, но рассола у меня не будет до зимы.
Я села, нашаривая ногами деревянные сабо, в которых ходила в доме и во дворе. С чего это я так озаботилась состоянием Альбина, что готова среди ночи ощипывать курицу и варить бульончик? Угодить хочу?
Я честно покопалась в себе. Нет. Нельзя, конечно, сказать, что я не хочу ему понравиться. Но «стать удобной» и «понравиться» – вещи разные. Я не хочу быть удобной. Не хочу покупать его любовь услугами – тем более, что ее и не купишь. Ни подарками, ни борщами, ни постелью. Это неуловимое, что возникает между мужчиной и женщиной, или есть или нет. Но я хочу о нем позаботиться. Просто позаботиться, ничего не ожидая взамен.
Нельзя сказать, что все услышанное ничуть меня не впечатлило. Казалось, еще немного – и взлечу от счастья. Но умом я прекрасно понимала, Эгберд прав: таких, как я, у Альбина наверняка не один десяток был и еще столько же будет, так что мечтать ни о чем не стоит. Да и по пьяни чего только люди не наговорят… Судить о том, как человек к тебе относится, нужно по делам.
А дела… На одной чаше весов – его безобразное по моим меркам поведение в день нашего знакомства – настоящего знакомства, память Евы не считается. На другой – два мертвых человека Гильема, стороживших меня, и убедительное объяснение, позволяющее не связать их гибель со мной. Генри, с которым я бы не справилась одна – и пусть оба раза лишь слепой случай помог Альбину появиться вовремя. Гости, которых он привел днем, просто поверив в меня, ведь мог привезти их в деревенскую таверну, до нее всего-то лига. Замковые стражники, если придется выбирать, где поесть, теперь наверняка предпочтут мой трактир. И главное – Эгберд и его отряд. Да, обидно, что все это затеяно не только ради меня, и что принц… в смысле, герцог на абрикосовом коне не прискакал спасать меня сам, но, в конце концов, мне шашечки или ехать?
