— Ну ладно, поехали. — Мама крутанула руль вправо и, к моему несказанному удивлению, действительно помчалась со скоростью звука, перестраиваясь из ряда в ряд, гудя при обгоне и подрезая другие машины.
Вот это да! Когда мама пару раз пыталась научить меня водить, то жутко нервничала, отчего и я начинала дергаться. Мы не выезжали далеко и не разгонялись выше сорока километров в час даже по близлежащим окрестностям.
Мама старалась поддерживать непринужденный разговор, а я поглядывала на часы на телефоне. Тик-так — и вот мы проехали уже десять минут безо всяких происшествий. Осталось всего двадцать.
Папа по-прежнему сидел, прижавшись носом к окну; от его неровного дыхания стекло запотевало. Может, он все же наслаждался видом гор, долин и густыми зелеными кронами деревьев, мелькавшими в свете фонарей, а не высматривал монстров.
Ага. Ну да.
— Ну, как я выступила? — шепотом спросила меня Эм.
Я сжала ее ладошку.
— Просто супер.
Она нахмурила темные бровки, и я поняла, что это значит. Подозрительность.
— Честно?
— Честно. Всех уделала. Остальные девчонки рядом с тобой — просто отстой.
Эм прикрыла ладонью рот, пытаясь не захихикать.
Я не удержалась и добавила:
— А тот мальчик, что тебя крутил? Думаю, ему хотелось столкнуть тебя со сцены, чтобы люди наконец обратили внимание и на него. Честно, все только на тебя и смотрели.
На этот раз Эм рассмеялась, не в силах остановиться.
— Так что, хочешь сказать, когда я споткнулась, никто не заметил?
— Споткнулась? Когда? То есть, это была не часть партии?
Сестренка дала мне «пять».
— Хороший ответ.
— Милый, — окликнула мама голосом полным дурных предчувствий. — Включи нам какую-нибудь музыку, ладно?
Ой-ой. Похоже, она хочет отвлечь папу. Я подалась вперед и выглянула. Ну разумеется. Мы приближались к кладбищу. По крайней мере, вокруг нет других машин, так что никто не увидит, как мой отец сорвется. А это неизбежно. Я чувствовала, как в воздухе нарастает напряжение.
— Никакой музыки, — отрезал папа. — Мне нужно сконцентрироваться, оставаться начеку. Нужно… — Он замер и так вцепился в подлокотники, что костяшки побелели.
Повисла тишина — тяжелая, давящая тишина.
Дыхание отца становилось все чаще и чаще… и вдруг он закричал так пронзительно, что я съежилась на сиденье.
— Вон они! Они сейчас на нас набросятся! — Отец схватился за руль и резко его вывернул. — Разве не видишь? Мы несемся прямо на них. Разворачивай! Надо повернуть назад.
«Тахо» сильно вильнул, и Эмма закричала. Я схватила ее за руку, снова сжала — наверное слишком сильно, но я не собиралась отпускать сестренку.
Сердце бешено стучало в груди, а на лбу выступил холодный пот. Я пообещала сегодня защитить сестру — и я это сделаю.
— Все будет хорошо, — заверила я ее.
Эм тряслась так, что ее дрожь передалась и мне.
— Милый, послушай, — мягко позвала мама. — В машине мы в безопасности. Никто нас не тронет. Нам надо…
— Нет! Если мы не повернем, они проследят нас до дома! — Отец совершенно обезумел и не слышал ничего из того, что говорила мама. — Нам нужно развернуться. — Он снова крутанул руль, резко — и на этот раз машина не просто вильнула вбок, ее занесло.
Мы все кружились, кружились, кружились. Я сильнее сжала руку Эммы.
— Алиса, — заплакала она.
— Все хорошо, все хорошо, — как заведенная повторяла я. Мир крутанулся, превратился в размытое пятно… машина накренилась… отец выругался… мама ахнула… машина накренилась сильнее… сильнее…
«Замри!»
Помню, мы с Эм любили играть в эту игру. Врубали на полную катушку рок на нашем айподе и дергались, как припадочные. Потом одна из нас кричала «замри!», и мы резко обрывали танец, застывая на месте, и старались не рассмеяться, пока кто-то не кричал волшебное слово…
«Танцуй!»
Как бы мне хотелось заорать тогда «замри!», переделать сценарий, пересадить действующих лиц. Но ведь жизнь не игра, правда?
«Танцуй!»
Машина взлетела в воздух… перевернулась… рухнула на дорогу вверх тормашками… и снова перевернулась. Скрежет покореженного металла, звон разбившегося стекла, крики боли наполнили воздух. Меня мотало на сидении, мозг превратился в вишневое желе, я наталкивалась на какие-то предметы, пока из меня не выбило дух.
Когда мы наконец остановились, я была настолько оглушена, сбита с толку, что мне казалось, будто машина все еще движется. По крайней мере, крики прекратились.
Я ничего не слышала, только в ушах немного звенело.
— Мам? Пап? — Пауза. Тишина. — Эм? — Снова никакого ответа.
Я нахмурилась, огляделась. Все вокруг было словно в дымке, что-то теплое и мокрое текло по лицу, глазам, но предметы я различала вполне ясно.
И то, что я увидела, совершенно уничтожило меня.
Теперь уже закричала я.
Мама, вся располосованная осколками, залитая кровью.
Эмма, безжизненно обвисшая на своем сидении, голова вывернута под странным углом, щека разорвана.
Нет. Нет, нет, нет.
— Папа, помоги. Нужно их вытащить!
Тишина.
— Пап?
Я осмотрелась внимательнее — и поняла, что его нет в машине. Лобовое стекло вылетело, и отец неподвижно лежал на осколках в нескольких метрах от нас. Вокруг него в свете фар стояло трое людей.
Нет, это не люди. Они просто не могли ими быть. Обвисшая рябая кожа, грязная, порванная одежда. Колтуны на покрытых пятнами «скальпах», и зубы… такие острые… и эти твари… кидались на моего отца и исчезали внутри него, лишь чтобы вновь появиться секундой позже и… и пожирали его.
«Монстры».
Я боролась с ремнями, отчаянно желая вытащить и спрятать Эм — Эм, которая не двигалась и не плакала, — изо всех сил пытаясь добраться до отца, помочь ему. В запале я ударилась виском обо что-то твердое и острое. Жуткая боль вспыхнула в голове, но я продолжала бороться, даже когда уже не было сил… в глазах потемнело…
Баю-бай, Алиса. Больше я ничего не помнила.
По крайней мере, на какое-то время…
Глава 2
Море крови и слёз
Они мертвы. Моя семья мертва. Ушла туда, откуда нет возврата. Я поняла это, как только очнулась на больничной койке, а склонившаяся надо мной медсестра отказалась говорить, где они, старательно избегая моего взгляда.
Когда же пришел доктор с ужасными новостями, я просто отвернулась и закрыла глаза. Это всего лишь сон. Страшный сон, а стоит мне проснуться, и мы снова все вместе будем жить дальше.
