Несколько минут мы молча шли по дорожкам между кустами. Светила луна, кусты и деревья отбрасывали серебристые тени на дорожки. В саду было пусто, видимо, все спали. А может, прятались по корпусам на своих маленьких вечеринках с друзьями.
Честно — даже не хотелось ничего говорить.
Пусть это будут минуты, когда я могу насладиться присутствием Гарона. Не думать о его скрытых целях. Не подозревать его. Не рассуждать, есть ли у него ко мне чувства. Просто поверить в сказку на несколько мгновений.
И помнить всю оставшуюся жизнь, в которой я, возможно, буду успешным магом. И женой одного из «истинных». И вообще… наверняка буду вполне счастлива. Только этого Великого и Ужасного рядом не будет.
И тут Гарон прервал тишину.
— Даже не удивляюсь, что встретил тебя на площади. Если где-то происходит что-то интересное или опасное — адептка Мария тут как тут, — слегка усмехнулся.
— Ну, опасного-то тут не было, да и интересного мало. Ее отъезд — трагедия, — ответила я, просто чтобы что-то сказать.
А получилось, как будто я спорю с ним. Но декан не втянулся в пикировку. Вообще он сейчас был каким-то удивительно «гладким». Словно спрятал все свои драконьи шипы.
— Пожалуй, да, — задумчиво ответил Гарон. — Я имел в виду, что ты всегда оказываешься в центре событий.
И замолчал. Тишина снова затягивала, и я опять ощутила ту невообразимую общность с Гароном, что порой опускалась на нас в Серебристой роще. Запомнить, сохраниться эти мгновения в памяти. Хотя бы на всякий случай!
И вдруг он направил меня к ближайшей скамейке.
— Садись, Маша, — достаточно властно произнес он. — Ты ведь хотела знать, зачем я все это затеял. Уверен, накрутила и навыдумывала кучу всего. Садись, расскажу. Мы как раз удачно встретились.
Опустился на скамейку, так и придерживая мою руку у себя на локте.
— Что, правда, просто возьмешь и расскажешь, магистр декан?! — не удержалась от ехидства я. — А то, знаешь, тут не только я… Уже многие чего только не придумали!
— Гарвер? Дренер? — рассмеялся Гарон. — У обоих богатая фантазия, как подпортить репутацию сопернику. И это вместо честного состязания, которое нам предлагается!
Внутри меня что-то начало тихонько кипеть. Ну, не кипеть, но побулькивать…
— А ты прямо совсем честно состязаешься? Если бы я не поменяла конкурсы, то знал бы их все заранее! И сейчас проводишь со мной время, хотя вроде как…
— Что? Это ведь не запрещено. Никто и слова не сказал, когда Гарвер заманил тебя в кусты!
«Интересно, откуда он знает?» — изумленно подумала я.
— Давай не будем, — продолжал Гарон. — В смысле не будем спорить и пререкаться. Мы оба уже достигли нужного уровня в этом умении — дальше и развиваться-то некуда. Лучше посмотри, какая луна… — он с наслаждением запрокинул голову и уставился в темное небо, в котором блестели луна и звезды. И с таким же наслаждением вдруг сжал мои пальцы, словно боялся, что иначе я убегу.
Я замерла, боясь дышать. Больше ничего во мне не булькало. Лишь боялась спугнуть момент, который может и не повториться.
— Просто послушай. Я решил, что ты должна знать. Чтобы понять меня. Понять, почему я вдруг готов переть против «святого» — против истинных пар.
Голова немного поплыла. Наверно, сейчас он признается мне в своих чувствах! Наконец. Скажет, что настолько глубоко влюбился в меня, что готов идти на отбор, где все другие кандидаты имеют преимущество в виде истинности. А про «контрольную группу» придумал, чтобы попасть на него.
Ну давай же!
— Слушаю, — тихо сказала я. — И даже постараюсь понять.
— Когда-то, Маша, я любил одну женщину. Драконицу, — сказал Гарон.
И все во мне опустилось… Просто упало с небес на землю.
Ах да, растерянно подумала я. Он обещал объяснить причины, то есть рассказать историю, почему ему понадобилось в мой отбор. И вот, рассказывает.
Душа моя горько усмехнулась. Я пошарила на плече, чтобы для успокоения погладить Гришу или Красотку. Но, как на грех, именно сейчас мои птички вольно паслись где-то в рощице.
Это я надумала, что сейчас он будет признаваться в любви. Надумала, как глупая влюбленная дурочка…
Только его рука, нежно державшая кончики моих пальцев, как-то диссонировала с ситуацией. Но это слишком призрачно, слишком невесомо, чтобы давать себе надежду…
— И? — сглотнув слезы, спросила я.
Потому что Гарон сделал паузу после слова «драконица», словно погружался в далекие воспоминания.
— Она тоже полюбила меня. У драконов, знаешь, все непросто. Если нет истинности, то завоевать драконицу — большая проблема. Они не менее своевольны и свободолюбивы, чем мужчины-драконы. Тем более что их намного меньше, так что каждая драконица — на вес золота.
— Почему? — чуть не хлюпнула носом я.
Горевала, конечно, не о малом количестве драконов женского пола…
— Никто не знает. Есть лишь легенды, что всегда во всех мирах драконы были Хранителями мира. А быть Хранителем — работа сложная и опасная, требующая полного погружения. Тут не до семьи и детей. Мужчине как бы более с руки это делать. Вот и получалось, что дракониц рождается ровно столько, чтобы поддержать популяцию драконов. Правда, при союзе дракона с женщиной любой классической расы вроде человека дети рождаются тоже полноценными драконами. Наши энерго-информационные частицы полностью доминантны…
«Это местное название генов, значит», — уныло констатировала я.
— Так вот, я завоевал свою любовь. У нас все было хорошо. Даже хотели заключить обряд. Что-то вроде драконьей свадьбы, — Гарон горько усмехнулся. — Но тут появился один молодой дракон — прилетел из уединенного имения, где жил с родителями. И оказалось, что он… проклятье, истинная пара моей женщины! Она ушла к нему, отменила обряд. Все было предрешено, как только они оба поняли свою «истинность». Мое сердце было разбито — представляешь, такое может быть, — снова усмешка.
«Не сомневаюсь, разбить его не получается только у меня!»
— Нет, — соврала я вслух.
— И тем не менее это было так. Я даже был у них на «свадьбе». И видел кое-что…
— И что же это? — с интересом спросила я.
Мало-помалу, но история начала увлекать меня. Душе было уже не так больно.
— Когда она стояла со своим истинным перед Правителем драконов, то обернулась на меня. И в ее глазах я увидел… что она сомневается. Что истинность ее мужчины не выдавила до конца любовь ко мне. Увидел, что ей тоже больно…
— И ты вмешался? — с интересом спросила я.
— Нет, что ты! Никто не смеет осквернять святыню истинной пары! — на этот раз усмешка была весьма злая. — К тому же у нее был выбор. И она прежде его уже сделала. Я ведь предлагал попробовать пойти против этого благословения и проклятия драконов — истинности пары. Она не захотела. Какой смысл был «вмешиваться», а по сути — просто устраивать скандал прямо на свадьбе? Она вышла за него замуж. И все.
