– Привет.
– Ты в порядке? – встревоженный, я вошел внутрь. – Как Кэлли? Где?..
– Она в порядке. Я в порядке, – Джорджия раздраженно развела руками. – У нас все в порядке. Она спит, так что давай потише, пожалуйста. Я не хочу, чтобы она проснулась, – она вздрогнула от этой мысли. – Хочешь чего-нибудь выпить? Чай? Или, может быть, пива?
– Пиво, спасибо, – я сел на диван, настороженно наблюдая за ней.
Я подумал о том, что Джорджия обычно не была такой заботливой, если только ей чего-то не хотелось. Я вздохнул. Она могла бы не притворяться. Она бы получила все, что хотела.
Она вернулась из кухни с двумя банками пива «Хайнекен» и села в кресло напротив дивана. Она не стала пить свое пиво, а поставила его на стол слегка дрожащими руками. Ее взгляд метнулся к настенным часам.
– Ты не уходишь? – спросил я.
– Еще нет. Я хочу… сначала поговорить.
– Да, я тоже, – я сделал большой глоток пива и поставил банку на стол. – Я должен тебе кое-что сказать.
– Хорошо, – ее взгляд снова метнулся к часам.
Как только я заговорю, назад уже ничего не вернешь. Пути назад нет. Не в Лос-Анджелес, не к Алекс… Я сделал медленный вдох-выдох.
– Я хотел сказать тебе, что я отказался от проверки. Я не буду сопротивляться переезду на Аляску. На самом деле я… перееду с тобой. Я жен… – слово застряло у меня в горле. – Я женюсь на тебе, если ты этого хочешь. Я хочу все наладить. Ради Кэлли. Что бы ни случилось, я хочу, чтобы я мог сказать, что сделал все, что мог, чтобы у нас все было хорошо.
Джорджия уставилась на меня, будто видела впервые.
– Я понимаю, ты, наверное, шокирована таким поворотом событий после того, как я провел тебя через слушание… В любом случае я должен придумать что-нибудь для отца. Возможно, потребуется немного времени, чтобы устроить его, но потом я приеду, и мы сможем начать все сначала. Хорошо?
Джорджия смотрела на меня еще целых десять секунд, а затем разрыдалась. Она закрыла лицо руками, ее длинные светлые волосы рассыпались по плечам.
– Что? Эй, все в порядке, – я нахмурился, сбитый с толку.
Джорджия подняла заплаканное лицо.
– Что со мной не так? – начала она напряженным и высоким голосом. – Что со мной не так, что я не могу полюбить тебя? Ты хороший человек. Снова и снова вселенная дает мне шансы быть такой же хорошей, как ты, полюбить тебя. И вот сейчас. Ты все бросил, чтобы поступить правильно, но вместо радости или облегчения я ничего не чувствую.
– Я не понимаю…
– Что случилось с той девушкой, Алекс? У вас не сложилось? Поэтому ты здесь, обещаешь жениться на мне? – она хрипло рассмеялась, а затем понизила голос, полный слез. – Ты так сильно хочешь семью, что готов на все, чтобы ее завести. Даже если это будет стоить тебе несчастной жизни со мной.
– Джорджия, я просто пытаюсь…
– Поступить правильно, да, я знаю. Вот что ты пытаешь сделать. Ты что-то строишь и чинишь, и ты пытаешься починить наши отношения, но нас нельзя отремонтировать, Кори. Нам уже ничем не помочь.
Она села рядом со мной и взяла мое лицо в свои руки, слезы текли по ее щекам. Я ожидал, что сейчас из ее уст польется нескончаемый словесный поток, и был готов услышать массу всего. Но я совсем не был готов к тому, что она мне сказала.
– Кем бы мы ни были, кем бы я ни была, но я знаю, что я не ужасная мать. Нет. Именно поэтому я хочу сделать все возможное для нашей малышки, – она сглотнула слезы. – Я еду на Аляску. Сегодня вечером. Но без тебя. И без Кэлли.
Время замедлилось, а затем и вовсе остановилось, когда ее слова проникли в меня, как ножи, медленно вонзающиеся в мою грудь. Руки Джорджии соскользнули с моего лица, я ошеломленно наблюдал за тем, как она подошла к окну и дрожащими пальцами закурила сигарету.
– Джорджия…
– Не надо, Кори. Ничего не говори, – в ее голосе снова появилась жесткость, как будто воздвиглась железная стена. – Ты не заставишь меня передумать, так что не утруждайся.
Я поднялся на ноги, потому что, сидя на диване, чувствовал себя, будто погружаюсь в зыбучие пески. Боль сдавила мне грудь так, что я едва мог дышать.
– Ты уезжаешь. Одна.
– Машина будет здесь примерно через десять минут, – сказала она ровным голосом.
– Ты бросаешь Кэлли, – я с трудом верил в произнесенные мной слова. – Нет. Это безумие, – я истерически рассмеялся. – Конечно, нет. Перестань, Джорджия.
– Я серьезно, Кори. И я не сошла с ума. Это самое разумное, что я когда-либо делала.
– Разумное? – я потер лицо руками. – Разумное? Как… как долго ты это планировала? Ты боролась за то, чтобы забрать ее… К чему были все эти слушания, если все это время ты собиралась просто исчезнуть? – мои глаза широко распахнулись, когда меня осенило. – Ты собиралась исчезнуть вместе с ней?
У Джорджии хватило наглости выразить возмущение.
– За кого ты меня принимаешь? Я собиралась уехать на Аляску, чтобы жить со своей тетей, я же говорила. Но чем больше я думала о том, чтобы поехать туда в одиночку, тем больше эта мысль укреплялась в моей голове. Несколько недель назад я получила известие о смерти тети. Моя тетя умерла и оставила мне немного денег. Не огромное состояние, но этого достаточно. Достаточно для меня, чтобы начать свою жизнь, и именно тогда я поняла, что это действительно возможно. И я клянусь Богом, Кори, я знаю, что это правильное решение, потому что с тех пор, как я его приняла, я чувствую… словно что-то внутри меня встало на свое место.
– И что, Джорджия? Я должен радоваться за тебя? – воскликнул я. – Я должен вздохнуть с облегчением от того, что ты уезжаешь без Кэлли?
– Черт возьми, говори потише. Не буди ее, – слезы снова навернулись на глаза Джорджии. – Я уже попрощалась с ней. Я не смогу сделать это снова.
– Ты… ты сказала ей? – я втянул в себя воздух.
– Конечно, нет, – Джорджия потушила сигарету в пепельнице из зеленого стекла. – Я сказала ей, что люблю ее, и… поцеловала ее на ночь, – слезы уже текли, но она смахнула их. – Это лучшее решение. Да.
– Нет, – возразил я, когда прошла волна шока, оставив жгучую ярость.
Мой пульс грохотал в ушах, так что я едва слышал собственный голос.
– Нет. Ты не можешь так с ней поступить. Ты что, с ума сошла? Ты хочешь бросить свою малышку и… и что? Просто никогда больше ее не увидеть? Бросить ее?
Джорджия резко повернулась ко мне, тыча пальцем мне в грудь.
– Перестань драматизировать, черт возьми! Я не бросаю ее! Она будет с тобой, так что перестань давить на чувство вины.
– Ты должна чувствовать вину! – я кипел.
Я изо всех сил старался не кричать и не злиться; несмотря на то что в тот момент я ненавидел Джорджию – ненавидел ее с такой яростью, на которую, как мне казалось, я не был способен, – меньше всего на свете я хотел, чтобы Кэлли стала свидетелем этой сцены.
