«Кроме плеча, на котором можно спать, но какой в том прок?»
– Как я уже сказал, это невозможно. Мы просто слишком разные.
– Как скажешь, mi amigo
[17], – Вик хлопнул меня по спине. – Но то, что у тебя нет никаких перспектив это неправда. Ты получишь лицензию ГП, а потом вся эта команда, за исключением Дуга, возможно, – он усмехнулся, – будет работать у тебя. Ты ведь знаешь это, да?
Я хотел напомнить ему, что моя лицензия бессмысленна без капитала, необходимого для создания собственной компании. Я мог бы попытаться получить бизнес-кредит, но без каких-либо средств или залога мои шансы были невелики.
Впрочем, расскажи я все это Вику, это прозвучало бы как жалость к самому себе.
– Да, я знаю. Спасибо, чувак.
– Хорошо, – Вик вернулся к настенной панели с проводкой. – Теперь поговорим о твоем дне рождения. Что скажешь? Давай поедем на Сансет-Стрип и нажремся.
– Нет, – я отказался. – Я пас. Экзамен в воскресенье, а проверка органами опеки – в понедельник. У меня слишком много дел, чтобы тратить время на похмелье.
– Ты не собираешься праздновать? – Вик выругался по-испански. – Тридцать исполняется только раз в жизни, чувак.
– Каждый возраст бывает только раз в жизни, – сказал я с усмешкой. – Я позвоню тебе, если передумаю.
Вик снова пробормотал что-то по-испански, но успокоился, и мы приступили к работе.
Я с головой ушел в работу, и день пролетел быстро. Пришло время возвращаться в дом, который не был моим домом, и к женщине, которая не была моей женой.
Я чуть не предложил Вику перенести его предложение нажраться на вечер, но я отдавал себе отчет, что на носу экзамен, и будь я проклят, если провалю его.
Я пожелал ребятам спокойной ночи, не обращая внимания на угрюмый взгляд Дуга Лимана, и поехал обратно в Санта-Монику.
В коттедже было тихо, темно и пусто. Алекс не было дома. Я чувствовал запах ее духов, витавший в воздухе, а на барной стойке лежала записка.
«Ушла на ужин с родителями. Буду дома поздно.
– А».
Как будто она обязана объясняться передо мной. Как будто это наш дом.
Я собирался пойти готовиться к экзамену, но в животе у меня заурчало. Обычно мне с легкостью удавалось что-нибудь приготовить для себя, но шкафы Алекс по-прежнему были пусты. Я порылся в ящике, в котором были меню доставок, пролистал толстую стопку, с улыбкой качая головой.
– Кто заказывает суши?
Я нашел относительно приличное итальянское заведение, которое занималось доставкой горячих бутербродов, и заказал курицу с пармезаном. В холодильнике я нашел одну бутылку IPA
[18] и поклялся, что она будет первой и последней.
Я разложил экзаменационные материалы на журнальном столике и включил канал ESPN на минимальной громкости. Поглядывая статистику бейсбола, я ел и изучал калифорнийские правила разрешений, выхода и неразглашения.
Спустя несколько часов слова в тексте начали сливаться воедино, тогда я перестал изучать материал и полностью посвятил себя спортивному каналу. Моя единственная бутылка пива давно закончилась, и я подумывал о том, чтобы пойти за второй, когда вернулась Алекс, нагруженная пакетами с продуктами. Я вскочил, чтобы помочь ей.
– Я думал, ты была на ужине.
– Я была, – сказала Алекс, – но мне показалось, что дома нечего есть. Совсем.
– Ты собираешься сейчас что-то приготовить? – я ухмыльнулся.
– Еще чего, – Алекс с порывистым вздохом бросила сумку на барную стойку. – Но у меня есть хлеб, чипсы, сыр, сэндвичи, салат, твое любимое пиво.
– Ты святая, – произнес я, ставя бутылки в холодильник. – Я как раз собирался сходить за ним.
– Твое счастье, – она улыбнулась мне.
Алекс была одета явно не для покупки продуктов. На ней было шелковое зеленое платье, которое облегало ее тело и достаточно обнажало ее полную грудь, чтобы мое сердце забилось сильнее, а пах напрягся. Она была одета для такого шикарного ужина, на какой я никогда не смог бы ее пригласить. По крайней мере, не в ближайшем будущем.
Эта мысль отрезвила меня лучше десяти холодных душей. Я достал пиво из упаковки и вынул из кармана десятидолларовую купюру.
– За пиво. А за остальное верну завтра.
– Кори…
– Еще раз спасибо, – поблагодарил я, слабо улыбнувшись, чтобы смягчить свою резкость, и ушел в гостиную на диван.
Не сказав ни слова, Алекс продолжила раскладывать продукты. Я услышал, как она захлопнула дверцы шкафа, а затем подошла и встала передо мной, уперев руки в бедра.
– Что? – я взглянул на нее.
– Почему ты ведешь себя как придурок?
– Я? Я же просто смотрю телевизор.
– Я про деньги, – сказала Алекс. – Почему ты не позволяешь мне сделать тебе что-то приятное? Почему ты постоянно платишь за все?
Я пожал плечами.
– Просто пытаюсь быть хорошим соседом по комнате, вот и все.
Она не оценила мой сарказм.
– Ты не понимаешь, да? Мне плевать на десять баксов за пиво или двадцать за пиццу. Это не важно…
– Для меня важно, – бросил я и почувствовал, как к горлу подступают разочарование и безнадежность, точно горькая желчь. – Это как раз таки ты не понимаешь. Ты бросаешься деньгами направо и налево. Они могут выпасть из твоего гребаного кармана, а ты и не заметишь. Но я замечу. Я замечу.
– Так вот оно что. И ты хочешь об этом поговорить? – ее бледно-голубые глаза сверкнули. – Слушай, я надрываю задницу за каждый цент, который зарабатываю. Они не падают с неба на мою избранную голову.
– Дело не в этом…
Но Алекс уже начала свою речь и не собиралась останавливаться.
– Да, мне повезло, что мой отец смог отправить меня учиться на юридический факультет, чтобы у меня была та работа, которая у меня сейчас есть, но и он заработал эти деньги, надрывая свою задницу. Так что я была бы признательна, если бы ты не заставлял меня чувствовать себя заносчивой богатой сукой, когда я делаю для тебя что-то приятное. Ты спас мне жизнь…
– Прекрати так говорить! – прогремел я, резко отставив свое пиво. Белая пена поднялась и пролилась на стол. Я вскочил на ноги. – Каждый раз, когда ты благодаришь меня, мне хочется рвать на себе проклятые волосы. Я сделал это не для того, чтобы ты расплачивалась со мной десятками и двадцатками до конца моей жизни.
– Это несправедливо, и ты это знаешь.
– Возможно, но ты уже достаточно сделала. Ты говоришь о ведении счета? То есть… ты этого хочешь? Вечно быть у меня в долгу?
