Думаю, мы оба мгновенно уснули.
«Я идеально подхожу ему.
Как частичка пазла.
Своей паховой областью я касаюсь его таза, и нежно, осторожно прижимаюсь к нему.
Всего лишь раз. Два. Три раза. Я разбужу его, если не буду осторожна.
Но, господи… Мне нужно…
Его глаза открываются. Мне не нужно ничего говорить. Не нужно стыдиться.
Его рука движется вниз, между моих ног, под трусики, его пальцы скользят внутрь…
– Да! – я издаю стон и сжимаю его запястье, в то время как другая моя рука гладит его, и мы оба извиваемся, и я чувствую, словно распадаюсь на части под ним, а он стонет, и пустой дом наполняется нашими голосами…
Звонит телефон.
– Не останавливайся, – прошу я, задыхаясь.
– Никогда, – выдыхает он, не останавливаясь, и, боже, огонь.
Я поглощена…»
Я ахнула и сразу проснулась. Наступило утро, и я лежала рядом с Кори на диване, его рука обнимала меня, моя голова покоилась у него на груди.
Я не двигалась.
«Сон. Это был всего лишь сон».
Но он был наяву, не только в моем сознании, но и во всем теле. Я чувствовала жар по всему телу. Сгорание.
«О боже, неужели я?.. Мы?..»
Слава богу, Кори все еще спал. Я сделала медленный, глубокий вдох, чтобы успокоить мое колотящееся сердце, осторожно выскользнула из объятий и направилась в ванную принять душ.
Я опустила голову под струю холодной воды, снова пытаясь унять огонь, который Кори разжег во мне даже во сне.
«Холодной воды всего мира будет недостаточно…»
Я варила кофе, когда вошел Кори, чтобы насыпать в тарелку хлопьев.
– Будешь кофе? – спросила я, гордясь тем, как ровно прозвучал мой голос.
– Да, конечно, если еще есть.
Я сосредоточилась на своей задаче, когда он потянулся за тарелкой на полке над моей головой. Я чувствовала его близость правой частью тела, словно стояла слишком близко к проводу под напряжением.
– Итак… какие у тебя на сегодня планы? – спросила я как можно более непринужденно.
– По вторникам я обычно навещаю отца, – ответил он, стоя ко мне спиной и роясь в холодильнике.
Я украдкой взглянула на него. Кори был одет в джинсы и футболку, которые так идеально облегали мускулистые контуры его тела, что мой разум рухнул прямо в пропасть. Я откашлялась и налила воды.
– Это мило. Ты ходишь туда каждый вторник?
– Стараюсь. По крайней мере, когда я не заперт в банке с вооруженными психами в дешевых масках для Хэллоуина.
Я повернулась, качая головой в ответ на его ухмылку.
– Это что, юмор банковского заложника?
– Перестарался, я знаю.
– Я слышала это миллион раз.
Мы посмеялись.
– Да, я стараюсь ходить туда каждый вторник. Работа иногда мешает, но в таком случае мне разрешено навещать его по ночам, так что это не проблема.
– Я думаю, это достойно восхищения.
– Ты поступала бы так же, – он пожал плечами.
Я попыталась представить своего отца в доме престарелых или в больнице и слабо кивнула.
– Да, – согласилась я. – Но я уверена, что рано или поздно моя работа встала бы у меня на пути. Это касается всего.
Кори прислонился спиной к барной стойке, уперевшись ладонями по обе стороны.
– Сомневаюсь. Когда все действительно летит к чертям, приоритеты выстраиваются довольно быстро. У отца было много друзей в бизнесе до инсультов. Сначала они регулярно навещали его. Затем реже. А потом и вовсе перестали. Но это друзья, а не семья. Семья – это нечто особенное. Ты готов на все ради нее.
– Да, наверное, так и есть, – я кивнула.
Кори так легко об этом говорил. Простая истина в его мире. У меня появилось неприятное чувство от того, что в моем мире все было не так.
– Во всяком случае, – продолжил он, – раньше я злился, что товарищи перестали навещать его. Но я не думаю, что отец их все еще помнит. Тем не менее было бы здорово, если бы он время от времени мог видеть кого-то еще помимо моей отвратительной рожи. Кэлли иногда навещает его, – сказал он, просияв. – Она маленький солдат. Некоторые люди там начинают нервничать, а она расхаживает так, словно это ее дом.
Он улыбнулся, и я тоже, наблюдая за тем, как его далеко не отвратительная рожа становится еще красивее и нежнее, когда он думает о своей дочери.
– Кстати, – сказал он. – Чем собираешься заняться сегодня?
– Вообще-то, ничем, – ответила я. – Возможно, йогой. Может быть, буду читать или… я не знаю. Я все еще не привыкла к тому, что мне нечем заняться.
Кори кивнул и скрестил руки на широкой груди.
– Ты можешь… эм, пойти со мной. Если хочешь.
– Навестить твоего отца?
– То есть ты не обязана…
– Нет, просто… ты хочешь, чтобы я пошла?
Я не хотела подавать виду, что была тронута его предложением. Наверное, он принял мое потрясенное молчание за колебание.
– После мы могли бы перекусить… – Кори покачал головой и махнул рукой. – Нет, все в порядке. Не бери в голову. Уверен, что ты совсем не так хочешь провести свободное время. Я не виню тебя.
Наступила тишина.
– Я пойду, – внезапно выпалила я.
Кори быстро поднял глаза, и его лицо просияло от счастья.
– Правда? Нет, нет, ты не обязана. Я чувствую себя полным дураком, что спросил. Мне не стоило…
– Я бы хотела пойти. В конце концов, кто-то должен сообщить ему о том, какого героя он воспитал.
– Нет, пожалуйста, не надо. Он ничего не должен знать, – сказал Кори, и его серьезный тон стер улыбку с моего лица. – Это может сбить его с толку, а потом обеспокоить. Болезнь Альцгеймера ухудшается с каждым днем. Я больше не знаю, что он считает реальным. Он не совсем потерян, но, если ты расскажешь ему об ограблении… это может обернуться для него во что-то более ужасное. Ладно?
Я кивнула, чувствуя себя бестактной дурой из-за того, что столь бесцеремонно заговорила о личном. Я отвернулась, когда кофеварка подала звуковой сигнал, что кофе готов.
– Ты прав, прости. В любом случае мне не следует идти. Это… личное дело.
Я наливала кофе и услышала скрип стула, а затем Кори оказался рядом со мной.
– Эй, – он положил руку мне на плечо, мягко поворачивая меня. – На самом деле я попросил тебя навестить моего отца не столько ради него, сколько ради меня. Я… я был бы счастлив представить тебя ему. С тех пор как я продал бизнес, у меня не было повода порадовать его так, чтобы он гордился мной.
