– Неужели? – я посмотрела на свою мать. – Я не могу передумать?
– Можешь, – признала она, – но не без большого хаоса и огорчений. Слишком многое уже устроено. Ваша свадьба будет прекрасной, красивой сказкой, какой мы все хотим ее видеть.
Я рассеянно кивнула. Слишком многое было устроено. Слишком много лет ушло на то, чтобы построить свою жизнь. Слишком поздно разрушать все это, слишком поздно, чтобы повернуть время вспять. Слишком поздно… Я осмотрела каллу.
«Калла. Как Кэлли».
– Вы действительно не хотите внуков?
Моя мать рассмеялась.
– Что это за вопрос такой? И откуда?
– Я сказала вам, что мы с Дрю решили не заводить детей, и папа, как мне показалось, расстроился. Но вы не против? Я единственный ребенок в семье. Я ваш единственный шанс для внуков.
– Александра, правда. Ты можешь представить меня бабушкой? Менять подгузники и… что? Делать куличики? Я не умела всего этого, когда ты была ребенком. И, пожалуйста, не навязывай мне прозвище бабушки. Я слишком молода! – она беспечно рассмеялась и побрела прочь от калл. – Пионы. Хммм. У меня неоднозначное мнение. С одной стороны, они выглядят как красивый шелк, но как только начинают увядать, они выглядят как смятое белье, – моя мать остановилась. – У тебя появились сомнения насчет детей? Или это Дрю?
– Нет, я… я не знаю.
– Я так горжусь им. Он много работает и многого добился. Я каждый день благодарю Бога за то, что ты нашла его, и независимо от того, какие неудачные повороты может принять твоя собственная карьера, ты никогда не будешь знать нужды или ненадежности.
– У меня своя карьера, мама, – снова возмутилась я. – Господи, я не была бы нищей без Дрю.
– Ты сейчас не работаешь, не так ли? – моя мать посмотрела на меня свысока.
– Это оплачиваемый отпуск…
– Тем не менее это отпуск, и, если они смогут обойтись без тебя несколько недель, им может прийти в голову, что ты им и вовсе не нужна.
– Или им может прийти в голову, что я слишком ценный адвокат, которого нельзя терять. Господи, мама, спасибо за вотум доверия. Я могу сама о себе позаботиться.
– Можешь, дорогая, я знаю, что ты можешь, – она взяла меня за руку и погладила. – И тобой я также очень горжусь, но Дрю – особенный. У тебя будет та жизнь, о которой я всегда мечтала для тебя. Безопасность и комфорт. Вы с Дрю – отличные партнеры в этом плане.
– Бизнес-партнеры, – пробормотала я.
– Возможно, но тем не менее партнеры.
Я подумала о Кори, о его словах в банке, о том, как его рука искала мою, сплетая наши пальцы. Слияние, не денег или активов, а… чего-то другого.
– Кстати говоря, я очень надеюсь, что ты больше не живешь в том пляжном домике, вдали от Дрю, – мама прищелкнула языком. – Трещина. Одна маленькая трещинка – этого достаточно, Александра, и ваш крепкий, как скала, союз превратится в пропасть.
– Я переезжаю обратно к Дрю через неделю, в пятницу, – отрешенно произнесла я. – После вечеринки.
– Это не скоро. Надеюсь, ты продашь тот дом после свадьбы. Либо сдашь его в аренду за кругленькую сумму. Я слышала, что арендная плата в этом районе зашкаливает.
«Да, один доллар в месяц – астрономическая сумма», – я улыбнулась.
– У тебя очаровательная улыбка, дорогая, – мама погладила меня по щеке. – Как тебе тюльпаны? Я всегда любила тюльпаны. Не плюмерию. Боже милостивый, в таймшере мы с твоим отцом утопаем в них. Фиджи покрыт этими цветами. Мне гораздо больше нравятся цветы-одиночки. Кстати, в четверг мы уезжаем на Палм-Спрингс. Возвращаемся в воскресенье.
– А как насчет роз? – я залюбовалась яркими цветами в сочетании с гипсофилой. – Как насчет ярко-красных, бросающихся в глаза роз?
– Не глупи. Твои свадебные цвета – фиолетовый и кремовый. А красный цвет слишком…
– Страстный? Огненный?
– Да, и то и другое.
– Что, если мне нравится страсть, мама? Что, если я хочу этого вместо безопасности или комфорта? Что, если я хочу огня?
Моя мать скорчила гримасу и, прикоснувшись к одному бархатистому цветку, сменила выражение лица на странно задумчивое.
– Когда роза начинает увядать, она теряет свою красоту. Страсть. Она исчезает. А огонь… огонь угасает, не оставляя ничего, кроме холодного пепла, – она повернулась ко мне, глядя мне в глаза. – Помни об этом, дорогая. Он сгорает, и если у тебя нет твердой почвы под ногами, он сожжет и тебя тоже.
Глава 27
Алекс
Я вернулась со встречи и обнаружила Кори на заднем дворе, шлифующего комод. На нем была только майка и джинсы, и я остановилась, чтобы полюбоваться им с кухни.
«Его тело, Боже мой».
Пот блестел на загорелой коже его плеч, рук, струился по линиям мышц, придавая татуировке на левом плече серебристый блеск. Татуировка была похожа на изображение a Dios de Los Muertos
[15]: красивая женщина, но с лицом, выкрашенным под имитацию черепа, окутанного искусно сделанным венком из цветов и калейдоскопом красок.
Я вволю насладилась его видом, прежде чем подойти.
– Как дела?
– Успешно, – сидя на корточках, Кори заморгал, глядя на меня в лучах послеполуденного солнца.
– Я могу помочь?
Кори оглядел меня с ног до головы. Я была одета в дизайнерскую юбку и блузку.
– Твой костюм для этого не годится.
– Это последний писк, рабочая униформа от-кутюр, разве ты не знал?
– Не могу угнаться.
– Я пойду переоденусь и, может быть, закажу что-нибудь на ужин? – я приподняла бровь. – Или у тебя снова свидание с Виком?
Он покачал головой в очаровательно застенчивой манере.
– Я бы не отказался поесть, – сказал он.
– Хорошо.
Мы ели и шлифовали мебель, разговаривали и смеялись и в целом прекрасно провели время. С Кори было так легко, даже несмотря на то что между нами таилась наша интимная история. Никаких неловких ощущений – только приятное времяпрепровождение. Я была уверена, что такой чудесный вечер приведет нас обоих к спокойной ночи без сновидений.
Однако позднее, той же ночью я сидела на кровати, глубоко втягивая в себя воздух и готовая закричать. Я зажмурилась, чтобы не видеть ужасных, пропитанных кровью образов ночного кошмара, и попыталась взять себя в руки. Я надеялась, что Кори чувствует себя лучше, и прокралась в гостиную, чтобы посмотреть. Он не спал. Экзаменационные материалы для получения лицензии генерального подрядчика были разложены на низком журнальном столике. Канал ESPN на беззвучном режиме мелькал по телевизору, но Кори не смотрел на экран. Он уставился в пустоту, его лицо было изможденным и осунувшимся. Он встретился со мной взглядом и, подвинувшись, похлопал себя по плечу. Я села и положила голову ему на плечо.
