«Вовсе не квиты».
Я почувствовала, что наклоняюсь к нему ближе. Прядь волос упала мне на глаза, и Кори поднял руку, словно хотел смахнуть ее. Но вместо этого он засунул руки в передние карманы джинсов.
– Так. Поехали.
Я сама убрала волосы с глаз.
– Обед за мой счет. Это не обсуждается.
Он закатил глаза.
– Хорошо. Я сдаюсь.
– Кстати, куда мы едем? – спросила я, когда он сел за руль.
– Увидишь, – ухмыльнулся он.
Мы доехали до Пасадены, и как раз в тот момент, когда я перестала гадать, что он задумал, Кори свернул на переполненную парковку Роуз Боул.
– Самый крупный блошиный рынок в городе, – сказал он. – Он бывает только два раза в месяц. И как раз в это воскресенье.
Мы вышли из грузовика и прошли через «автопикник», только вместо футбольных фанатов он был забит продавцами и покупателями, которые пришли сюда, чтобы заключить сделки купли-продажи на все, от антикварной мебели до старых компакт-дисков.
Здесь царила дружелюбная, а совсем не конкурентная атмосфера, а вместо любителей спорта, пьющих пиво, – художники, кустарные умельцы и коллекционеры.
– Я никогда не была здесь раньше, – сказала я.
– Ты ведь училась в Калифорнийском университете, верно? – неуверенно спросил Кори. – Ты никогда не была на играх? Чтобы поддержать свою команду «Брюинз»?
– Никогда.
– Никогда?
Я покачала головой.
– И я никогда не была здесь, на этом блошином рынке. На самом деле я никуда не хожу.
– Я заметил, – он ухмыльнулся.
Кори заплатил за вход и взял карту. Мне показалось это странным, но когда мы зашли за арки стадиона, все стало ясно.
Я никогда в жизни не видела столько ларьков. Там было все, что угодно. Один мужчина продавал большие железные кирки, которые выглядели словно для тюкования сена. На столе одной из женщин не было ничего, кроме сложенных стопками кружевных салфеток всех форм и размеров.
Мы вместе прогуливались под ярким солнцем, щадящим, благодаря приятному ветерку, на стадионе под открытым небом. Тыльные стороны наших ладоней несколько раз соприкоснулись, и я вспомнила, как Кори говорил, что ему очень нравится держаться за руки. Мне было интересно, возьмет ли он меня за руку здесь…
«С чего бы это? Мы не пара».
Тем не менее чувство, что мы на свидании, становилось все сильнее. Мы разговаривали, смеялись и рассматривали товары огромного количества продавцов. Некоторые вещицы были необычайно красивы. Некоторые – не что иное, как мусор.
Кори провел меня в отдел мебели, и перед нашим взором предстала мебель в различном состоянии. Кори вытащил сложенный листок бумаги из заднего кармана джинсов: на нем был подробный эскиз, цветным карандашом, моей свободной комнаты, обставленной мебелью и аксессуарами в лавандовых и бледно-зеленых тонах.
– Это ты нарисовал? Это… потрясающе, – я пристально посмотрела на него. – Я не знала, что ты умеешь рисовать.
– Как ты могла? – он ухмыльнулся. – Да это так, ерунда. Я не дизайнер интерьера, но иногда клиенту только в помощь, если я сделаю наброски того, как может выглядеть ремонт после окончания работ.
– Да, в этом есть смысл, – пробормотала я, наблюдая за ним.
Этот парень. Он был точно луковица. И чем больше слоев я снимала, тем больше узнавала о нем, и предстояло узнать еще больше.
Кори показал мне эскиз.
– Итак, мы ищем такого рода вещи, но подержанные. Я сам займусь отделкой.
– Как насчет этого? – я провела его к столам, каркасам кровати и другим деревянным предметам, которые были в отличном состоянии.
– Нет, – сказал он. – Слишком новые, соответственно они будут слишком дорогими. Вот, смотри.
Он взял меня за руку, повел в другое место и не отпускал, пока мы осматривали деревянную мебель, покрытую облупившейся краской или расколотую. Мне было интересно, осознает ли он, что все еще держит меня за руку. Я не стала ему напоминать.
Из маленькой палатки вышла молодая темноволосая девушка лет двадцати, одетая в платье в богемном стиле.
– Привет. Я Клэр. Прекрасный день, правда?
– Привет, Клэр, – Кори, наконец, отпустил мою руку, чтобы вытащить свой набросок. – Мы ищем что-то похожее: комод, каркас кровати, возможно, небольшой письменный стол.
– Классный эскиз, – сказала Клэр, обращаясь к нам обоим. – Думаю, у нас есть кое-что, что подойдет вам, чтобы комната вашей дочери выглядела великолепно.
– О, не нашей дочери… – я закинула сумочку на плечо. – То есть она его… Я не… мы не… вместе.
Улыбка Клэр не дрогнула.
– Так, – она взяла набросок у Кори. – Я думаю, что у нас здесь есть каркас кровати. Хотите посмотреть?
Мы внимательно осмотрели мебель, а затем в какой-то момент, пока мы торговались и выбирали, Кори отошел в сторону, чтобы ответить на телефонный звонок.
Клэр придвинулась ближе ко мне.
– Это все для его дочери? Так мило.
Я хотела ответить, но тут девушка добавила:
– И если позволите, я сказала бы, что… он горячий. То есть… у-ух.
В который раз за день – или с тех пор, как Кори вошел в мою жизнь, если уж на то пошло, – я задалась вопросом, куда делось мое привычное самообладание. Исчезло. Я почувствовала, как несвойственный мне румянец окрасил мою шею, и колебалась между тем, чтобы рассмеяться, как подросток, и тем, чтобы послать Клэр к черту.
«О Боже, – я посмеялась над собой. – Повзрослей уже».
Отец Клэр присоединился к нам, чтобы обсудить окончательную стоимость, и когда торги завершились, вся необходимая мебель обошлась Кори менее чем в пятьсот долларов. Клэр озвучила цену, с не совсем профессиональной улыбкой глядя на Кори.
– Наши ребята встретят вас на погрузочной площадке. Хорошего вам дня.
– Я все еще не могу поверить, что ты собираешься превратить все это в то, что хотя бы немного будет напоминать твой эскиз, – сказала я, когда мы возвращались через блошиный рынок.
Кори пожал плечами.
– Это моя работа.
– Кэлли понравится, – я посмотрела на него. – Ты действительно видишь ее только каждые вторые выходные?
– Таков уговор. Хотя мы с Джорджией делим праздники, и все такое. Но в последние несколько месяцев она все чаще звонит мне с просьбой забрать Кэлли из школы, оставить ее на ночь, когда не моя очередь, отвезти ее в школу утром. А теперь, летом, это происходит еще чаще. Я не против. Как раз наоборот. Я чаще вижу Кэлли, но иногда бывает трудно справляться, ведь я работаю.
