«Он был там. Он знает. Мне не нужно ничего объяснять. Я могу просто сказать ему, что я запуталась, и он поймет причину».
Я знала, что он вряд ли будет в состоянии разговаривать, но это не имело значения. Мне было бы достаточно просто посидеть с ним.
Даже в такое позднее время в больнице было суетливо. Аппараты постоянно пищали, когда медсестры, врачи и санитары входили и выходили из палат. Две медсестры за стойкой на этаже Кори странно посмотрели на меня, когда я подошла.
– Я пришла проведать Кори Бишопа.
– Мэм, вечернее время посещения с шести до восьми, – сказала одна из медсестер, женщина средних лет с короткими темными волосами и маленькими круглыми глазами. На ее бейджике было написано «Лиз». – Приходите завтра.
– Я не могу, – сказала я. – Я должна его увидеть. Сегодня.
– Вы член семьи? – спросила другая медсестра, пожилая афроамериканка с более мягким выражением лица. На ее бейджике было написано «Николь». – Мы пытались разыскать его жену и родителей с тех пор, как он поступил.
– Я не являюсь членом семьи, – сказала я. – Я была одной из заложниц в банке.
Медсестры переглянулись.
У меня была подготовлена небольшая речь. Аргумент был взвешенным, разумным и убедительным. Учебное пособие Алекс Гарденер «Судебная речь».
Вместо этого я выпалила:
– Я не видела его с тех пор, как его привезли на скорой, было так много крови… так много… и он едва дышал, и ему что-то вонзили, чтобы помочь, они вонзили ему что-то, и крови было еще больше, и я просто… я не хочу, чтобы последнее мое воспоминание о нем было таким. Пожалуйста. Я… я не могу уснуть из-за этого. Я не буду его беспокоить, обещаю. Я просто хочу посидеть с ним немного. Пожалуйста.
Старшая медсестра мягко улыбнулась и посмотрела на другую.
– Это не навредит.
– Прекрасно, – огрызнулась Лиз. – У вас есть двадцать минут. Он спит. Не будите его. И распишитесь здесь, – она достала журнал и ручку.
– Тебе что-нибудь нужно, милая? – спросила Николь. – Наш капеллан здесь…
– Нет, – ответила я, вписывая свое имя в список. – Спасибо. Большое спасибо.
– Палата 146, – мягко произнесла Николь.
– Двадцать минут, – предупредила Лиз.
Я прошла по коридору, в котором пахло дезинфицирующим средством и холодным линолеумом, мимо темных открытых дверей, где аппараты дышали за пациентов или издавали звук контроля пульса. Я отвела взгляд и смотрела уже только на номера палат, не желая быть свидетелем чужой боли.
Палата 146 находилась почти в середине коридора. В палате было две кровати, но та, что ближе к двери, была пуста. Кори лежал у окна; сноп серебристого лунного света падал на белую постель.
Я медленно приблизилась. Воспоминания об ограблении и его последствиях вспышками промелькнули в моем сознании, заставив меня вздрогнуть. Помню брызги крови на полу банка, когда Кори закашлялся, прибытие машины скорой помощи: а потом его увезли. Все это исчезло, как только я своими собственными глазами увидела его живым и дышащим.
Он находился в полусидячем положении и спал, повернув голову к двери. Трубки тянулись к его руке, и была установлена носовая канюля, но я почувствовала облегчение, увидев, что не было ни дыхательного аппарата, ни того прибора, который врач скорой помощи вонзил ему в грудь.
Я пододвинула стул к его кровати, стараясь не шуметь. Но когда деревянная ножка заскребла по полу и Кори приоткрыл глаза, я была даже рада. Улыбка, озарившая его лицо, когда он увидел меня, заставила мое сердце сжаться, хотя я понятия не имела, почему.
– Привет, – прохрипел он.
– Привет, – поздоровалась я. – Уже поздно, но я хотела тебя увидеть. Убедиться, что с тобой все в порядке.
– Я рад, – хрипло, вероятно, последствия вентиляции легких, прошептал он. – Рад, что ты здесь.
Он казался таким слабым. Мне стало стыдно, что я его разбудила. Я такая эгоистка.
– Не говори ничего. Тебе нужно вылечить горло, и если медсестры узнают, что я тебя разбудила, они оторвут мне голову. И правильно сделают. Я должна идти…
– Нет, не уходи, – он устало улыбнулся своей кривой улыбкой. Все, что он делал или говорил, было как в замедленной съемке. – Останься.
В одно мгновение я снова оказалась в банке, обнимая и умоляя его остаться со мной. Он посмотрел мне в глаза, и его улыбка исчезла.
– Что случилось?
– Я не знаю. Все закончилось так быстро, и теперь я должна продолжить с того места, где остановилась. Теперь все кажется чужим, – я сняла бейсболку, с минуту глядела на нее, затем уронила на пол и потерла глаза обеими руками. – Я еще никогда не чувствовала себя такой беспомощной, как в последнее время. В последнее время, боже, ведь не прошло и дня…
– Эй, – прошептал Кори. – Все в порядке. Я понимаю.
«Конечно, ты понимаешь».
Слезы наворачивались на глаза, но я сдержалась.
– И вот я здесь, несу всякую чушь, а ты лежишь тут, страдая от боли, потому что какой-то ублюдок выстрелил в тебя…
– Это был Фрэнки.
– Что? – я подняла голову. – Так это был он? Я думала, это произошло в вестибюле, в конце…
Кори покачал головой, сухо улыбнувшись.
– Фрэнки, до этого. Сломанные пальцы и все такое.
– Сломанные пальцы?.. Ты сломал ему пальцы?
Он кивнул.
– Я предупреждал его не прикасаться к тебе.
– Господи, Кори, он ведь выстрелил в тебя за это.
– Он в любом случае хотел застрелить меня.
– Да, но…
– Я держу свои обещания, Алекс.
Между нами воцарилась тишина, наполненная воспоминаниями.
Мне пришло в голову, что, не считая кровавого хаоса, в последний раз я видела Кори в том темном кабинете. А потом наш безумный, но, несомненно, великолепный секс.
«Боже, неужели это действительно произошло? Или мне это приснилось?»
Но его слова, сказанные мне той ночью, навсегда запечатлелись в моей памяти. Он дал еще одно обещание. Уберечь меня.
– Ты сдержал оба обещания, – тихо произнесла я.
Он кивнул. Ему было очень больно говорить, а мне очень больно переживать все это снова. Все это было слишком жестоко и болезненно, и я так устала. Если бы только я могла уснуть.
– Ты спас мне жизнь, – сказала я ему. – Ты спас жизни всем, остановив Дракулу. Но в первую очередь мою. Спасибо тебе за это, Кори. Наверное, именно за этим я и пришла сюда, но мне пора идти. Отдохни немного.
– Не можешь уснуть?
– Нет. А если и сплю, то… плохо.
