Женщина подняла правую руку и положила тонкие пальцы на грудь Дюпри, недоверчиво смотревшего на нее.
— Медора, Медора Лиретт… — повторил он.
Женщина снова заговорила; ее голос был едва слышен и донесся будто бы изнутри могилы:
— Базагра… я мертва, и ты тоже.
Дюпри побледнел и тяжело вздохнул, словно ему не хватало воздуха или он внезапно смертельно устал. Выронил пистолет, а вместе с ним фонарик, освещавший женщину. Затем поднял правую руку и поднес к груди, туда, где все еще лежала костлявая ладонь женщины. Дюпри был уверен, что у него сердечный приступ, и собирался сказать об этом, но не мог произнести ни звука. Его лицо покрылось поˊтом; он задрожал, как от удара, и повалился навзничь.
Глава 43
Возвращение
Штат Флорида
Брэд Нельсон просунул пальцы под оправу очков и с силой потер веки. Он много часов подряд ехал без остановки, не обращая внимания на сигналы детектора усталости водителя, который как минимум трижды рекомендовал ему остановиться. Но останавливаться он не мог; кроме того, не чувствовал необходимости — Брэд был в отличной форме, и только покрасневшие глаза выдавали, сколько энергии он потратил на ночную дорогу.
Это был долгий путь, но думал он не о большом расстоянии, преодоленном в тот день, а о том, как все обернулось восемь месяцев назад, той ночью в Галвестоне, и о тяжелом крестном пути, который ему пришлось пройти, чтобы вернуться в нормальное состояние. Галвестон был ошибкой. Его жизнь там, его работа, влияние этого места на детей, на его брак… Тогда его мир рухнул из-за ошибки, которую он сам и совершил, и с тех пор Нельсон расплачивался по счетам. Это был тяжелый путь, болезненный процесс признания собственных недостатков и их исправления. Он был небрежен и ленив, он неохотно держал бразды своей собственной жизни. И теперь он должен был заплатить.
Через двести миль на панели снова звякнул сигнал, рекомендующий остановиться и отдохнуть. Брэд Нельсон посмотрел на часы. Не пройдет и часа, как он доберется до дома жены. Она и дети, может быть, еще спят, а может, уже встали и собираются в школу и на работу. Хорошо бы приехать до того, как они уйдут; он не был уверен, что принятое им решение потерпит до их возвращения. Он должен воспользоваться решимостью, которая накопилась в нем за это время. Брэд выключил сигнал на панели и нажал на педаль газа; он не мог останавливаться сейчас, потому что одно дело — прокручивать план у себя в голове в пятистах милях от дома и совсем другое — сделать все как задумал. На его испещренном шрамами лице возникла кривая улыбка. Стоявшая перед ним задача была не из легких, но знал он и то, что поступок принесет ему радость. Не зря он готовился целых восемь месяцев.
Глава 44
Хаос
Благотворительная больница, Новый Орлеан
06:37, вторник, 30 августа 2005 года
Отделение «скорой помощи» Благотворительной больницы было затоплено. Прием раненых велся через выломанное окно второго этажа. Они сообщили по радио о своем прибытии, и медперсонал замелькал в проеме, служившем дверью, в то время как главный врач «скорой помощи» громко объявляла первоначальный диагноз и отдавала приказы.
— Мужчина, сорок четыре года, тахикардия, боль и давление в груди, затрудненное дыхание, холодный пот, головокружение; потерял сознание на шесть минут, затем пришел в себя. Похоже на сердечный приступ. Он полицейский, во время дежурства освобождал заложников. Бокс номер один.
Дюжина рук подхватили обмякшее тело Дюпри. Он был бледен как полотно и стиснул зубы, стараясь сдержать боль, пока его перекладывали на носилки. Джонсон высадился из лодки вслед за ним, пока другая медицинская бригада готовилась заняться стариком.
— Мужчина лет восьмидесяти со сходными симптомами, хотя сознания не терял. Бокс номер три.
Они вытащили из лодки старика, за ним последовали его жена и внук.
— По рации вы сказали, что привезли раненую женщину, — отметила заведующая отделением «скорой помощи», сверяясь со своими записями.
Булл указал им на бесформенную груду на носу лодки, и на борт спустились двое санитаров, чтобы помочь ей.
— Почему ее накрыли одеялом? Жарко, она задохнется.
За последние два дня медицинская бригада Благотворительной больницы видела все, что только можно представить: утопленников, обезвоженных, задыхающихся от жары; огнестрельные ранения, ужасные порезы конечностей, раздавленные кости и переломы всех видов. Но никто не был готов к тому, что предстало перед ними в лодке, когда санитар откинул одеяло и они увидели женщину. Запахло грибком и гнилью.
— Черт! — воскликнул санитар, отступая назад и чуть не упав.
— Это чертов труп, — сказал другой в шоке.
— Нет, она жива, — пояснил Булл, избегая смотреть в сторону женщины. — Или что-то в этом роде.
— Вот именно, «что-то в этом роде», — раздраженно повторил Шарбу.
Главврач пришла в себя первой.
— Вытащите ее оттуда, — приказала она. — Женщина неопределенного возраста, открытый перелом голени и малой берцовой кости, обезвоживание и сильное истощение. Помните, нам говорили, что речь идет об освобождении заложников; я хочу, чтобы вы относились к ней как к жертве. За дело! Видали мы случаи и похуже.
— Хуже этого — вряд ли, — прошептала медсестра.
* * *
Амайя выглянула в коридор. Джонсон по-прежнему стоял на страже перед закрытой дверью кабинета, где осматривали Дюпри. Шарбу занимался «Зодиаком»; он убеждал работников отогнать его в гараж «скорой помощи» — нельзя было оставлять лодку без присмотра, иначе ее украдут. А Булл пропал с тех пор, как они прибыли в больницу, и это при том, что ей было необходимо немедленно с ним поговорить!
Амайя огляделась: залы ожидания были преобразованы в больничные палаты, а кровати, носилки и инвалидные коляски стояли посреди них или вдоль стен в коридорах. Стоны раненых и жалобные голоса больных сливались с горячими испарениями, почти различимыми глазом, как мутный зловонный туман. Кондиционер не работал, и, несмотря на то что все окна были открыты, а стекла в стационарных окнах выбиты, от духоты и вони кружилась голова.
Сидя на полу напротив медсестринского поста, Саласар увидела мальчика, которого они привезли с собой. Мальчик был один. В руках он держал две игрушечные фигурки, но не играл с ними. Его потерянный взгляд был устремлен в невидимую точку на стене. Амайя прикинула, что, пересев к мальчику, ей будет видно Джонсона, который мог за это время что-нибудь узнать. Она достала пару бутылок воды, пересела и протянула одну бутылку мальчику.
— Тебя зовут Джейкоб, верно?
Тот кивнул.
Она думала о том, что бы еще ему сказать, чтобы разговорить его, как вдруг мальчик заговорил сам:
— А тебя?
— Меня Амайя, — сказала она, протягивая ему руку.
