Мартин Ленкс завыл как животное, уставившись в то место, где лопнула кость. Затем рухнул на бок, и Амайя увидела осколки кости и белесые сухожилия, выглядывающие из ткани его хорошо выглаженных брюк. Рана открылась, как цветок. Револьвер выпал у него из рук.
«Револьвером займешься потом, сначала надень на него наручники».
Она бросилась на Ленкса, уселась сверху, судорожно скрутила ему руки и надела наручники. Затем почти вслепую ощупала пол в поисках револьвера, на который смотрел зачарованный Томас. Заткнула его за пояс, посмотрела на мальчика и кивнула. И только потом, мокрая от пота, потрясенная, опустилась рядом с Ленксом. Семья выбежала из гостиной; издалека послышались крики, кто-то вызывал полицию. Ленкс, молчащий, неподвижный, лежа лицом вниз, смотрел на нее с отвращением и тем видом морального превосходства, которого он не утратил даже прижатый к полу, залитый кровью.
— О боже, воняет… мочой, — сказал он, узнав аммиачный, удушливый запах, который не сумел определить прежде.
Амайя смотрела на него, пытаясь справиться с головокружением, задыхаясь, готовая упасть в обморок.
— Придурок, — успела сказать она. Каким-то чудом ей удалось остаться в сознании.
От нее действительно воняло мочой. Амайя подняла руку, прикрывавшую рану. Плохо дело. Пальцы были черными, как при лунном свете, а может, как у мертвеца. Но в последние минуты Амайя дышала лучше. Она исследовала отверстие от пули, разорвавшей футболку, сунула палец внутрь и что-то нащупала. Одним рывком извлекла из черного зловонного месива пропитанный кровью мешочек из козьей кожи. Поднесла его к лицу и понюхала. От него исходил отвратительный запах гниения и смерти. Матово-медная пуля застряла в нем, как драгоценный камень в нефтяной луже. Амайя недоверчиво осмотрела свою грудь, ощупывая больное ушибленное место. Она была цела и невредима.
Саласар повернулась к Ленксу и посмотрела на его лицо, пораженная собственной прозорливостью. Та же стрижка, тот же невзрачный костюм, та же аккуратность восемнадцатилетней давности; он даже не сменил модель очков, которые висели у него на ухе. Человек привычки. Дурной привычки.
— Мартин Ленкс, — произнесла Амайя, — вы арестованы за убийство своей матери, жены и детей в Мэдисоне восемнадцать лет назад; за убийство семьи Эндрюс в Галвестоне восемь месяцев назад; по подозрению в убийстве по меньшей мере шести семей в разных участках страны и за покушение на убийство вашей семьи сегодня в Остине, штат Техас. Вы имеете право…
Она все еще перечисляла его права, когда в гостиную вбежали полицейские из Остина.
Глава 77
Нормальный человек
Здание Дж. Эдгара Гувера, штаб-квартира ФБР
Вашингтон, округ Колумбия
Пятница, 16 сентября 2005 года
Амайя одно за другим подписывала заявления, сидя в кресле в кабинете шефа Джима Уилсона, который в тот день вырядился в темно-синий костюм, словно стараясь переплюнуть Вердона. Фасон был посредственный, цвет — тусклый. Вердон же, прислонившись к окну, выходившим на Пенсильвания-авеню, казался капитаном военно-морского флота, находящимся в миллионе световых лет от типов, подобных шефу Уилсону.
Амайя нацарапала свою подпись еще на дюжине документов и с облегчением отложила ручку, бросив взгляд на рюкзак, ожидавший ее у двери кабинета.
— Вы уверены, что не передумаете? Может, все-таки останетесь? — спросил шеф, перехватив ее взгляд.
— Уверена, — ответила она, протягивая стопку.
— Простите за назойливость, но ФБР заинтересовано в том, чтобы вы пересмотрели свое решение.
— Мой отец скончался, когда на Новый Орлеан обрушилась «Катрина», — сказала Амайя, не вдаваясь в дальнейшие объяснения. Она впервые произнесла это вслух. Возможно, именно поэтому ее слова содержали в себе необходимую весомость, способную успокоить шефа.
Уилсон понял, что Дюпри сообщил ей эту новость. Он посмотрел на нее оценивающе. Без сомнения, смерть отца заставила ее задуматься об отъезде. Решение было принято не на холодную голову…
— Понимаю. Может быть, позже…
Амайя сделала неопределенный жест.
— Вы же знаете, вам в любом случае придется сотрудничать с судебными психиатрами, изучающими профиль Ленкса. Такой экземпляр — к тому же живой — настоящий подарок для судебной психиатрии.
— Конечно.
Уилсон проверил подпись внизу каждого листа. Текст получился очень длинным, однако важен результат: в операции не обнаружили ни единого прокола. Все прошло идеально и завершилось арестом опасного серийного убийцы, который за последние восемнадцать лет превзошел всех преступников, разыскиваемых ФБР. При этом задержал его временный агент, выбранный Алоизиусом Дюпри для своей элитной полевой группы.
Самым сложным вопросом стало возвращение Амайи в Испанию. Они и так, и эдак пытались убедить ее в том, насколько важно ей предстать перед прессой в качестве агента ФБР. Но, не в силах сломить ее упрямство, отступили. Тем не менее на пресс-конференции Саласар появилась вместе с Джонсоном, чье плечо почти зажило, однако рука по-прежнему висела на перевязи, что придавало ему романтический ореол героя, а также с Вердоном, главой отдела уголовного розыска. В костюме, с фирменной бляхой, она была живым воплощением эффективности. В ее краткой биографии, которая начиналась с двенадцати лет, были упомянуты высокие оценки в школе, названия престижных американских колледжей, в которых училась Амайя, Университет Лойолы, ученые степени, отличная подготовка и безупречная служба с того момента, как она принесла присягу на верность ФБР, не упоминая о том, что это было всего пару недель назад.
Телевизор за ее спиной снова и снова транслировал пресс-конференцию. Изображения крупным планом Амайи и Джонсона сменялись фотографией из официального архива агента Дюпри.
В последние дни «расправа над семьями», как окрестила это преступление пресса, стала основной новостью. Старые черно-белые фотографии особняка в Мэдисоне, в котором восемнадцать лет назад преступник убил свою первую семью, чередовались со снимками его дома в Остине. Миссис Дэвис прятала лицо, пытаясь проникнуть в собственный дом, зато юный Томас отважно смотрел в камеру. Окрестности Нового Орлеана сменялись фотографиями катастроф по всей стране, на которых узнавали ферму Джонсов или дом Миллеров, хотя это были случайные места. Амайя улыбнулась, увидев Клейтона Грея, излагавшего свою теорию о промокшей невесте, держа перед камерой снимки, на которых семья Ленкс позировала у него в студии, а Мартин Ленкс улыбался загадочной улыбкой Джоконды. Грей рассказал о своем умении читать выражения лиц, которое похвалила агент ФБР, и упомянул, что хотел бы поступить в университет и изучать невербальный язык, особенно теперь, когда уходит на пенсию. А маленький Альберт рассказывал, как дважды за один день ему удалось спасти свою жизнь: сначала от торнадо, а потом — когда Ленкс явился на ферму Джонсов. Отец Альберта, видимо, не возражал против того, что телевизионная слава вскружила сынишке голову. Будет прививка на всю жизнь. На ноге у него все еще виднелась повязка, хотя Амайя сомневалась, нужна ли она спустя столько времени.
