Булл и Шарбу прикрыли нос, пытаясь укрыться от зловония.
— Они захлебнулись, — констатировал Дюпри.
Шарбу положил руку на плечо Джонсона. Его голос звучал сурово по сравнению с мягкостью жеста.
— Я не имел в виду, что эти жертвы не имеют значения, но мы не можем узнать, с каких пор они здесь находятся; а про сестер Джейкоба известно, что их забрали из Нолы в ночь «Катрины». Мы ведь попали сюда, двигаясь по их следу, и я хотел бы иметь хоть какую-то надежду на то, что они все еще живы.
Джонсон посмотрел на него, сокрушенно кивнув.
— Вы правы. Джейкоб упоминал, что Аню наказали за то, что она без разрешения родителей красила волосы дома у подруги. Сделала себе несколько светлых локонов. У всех этих девочек, включая ту, что лежит на лестнице, волосы черные.
— Спасибо, — ответил Шарбу.
— Мы не знаем, сколько еще девочек вынес отсюда свистун, — сказал Джонсон.
Амайя прошла вглубь комнаты и присела на корточки, чтобы уместиться в углу, где потолок спускался к самому полу. Оттуда она осмотрела всю сцену. Тюфяки, пропитанные водой, едва сдвинулись со своего изначального места у стены, но головы девочек были направлены куда придется; они не лежали рядом друг с другом, как следовало бы ожидать, если девочкам было страшно, а последнее было более чем вероятно. Амайя вернулась в центр комнаты и подняла руку, чтобы коснуться отметки, которую вода оставила на стене.
— Они забрались на стол, — сказала она, показывая на угол, в котором потолок касался пола. — Когда вода начала заливать комнату, они испугались, к тому же было темно. Зажечь огонь было нечем: светильник, должно быть, приносил свистун. Они стояли здесь, наверху, в темноте, чувствуя, как ураган сотрясает стены, а вода доходит им до лодыжек, бедер, груди… Охваченные ужасом. В плену у этого человека, а теперь еще и стихии.
«Она идет».
— Такой маленькой девочке трудно понять, что из этого для нее страшнее, кто из них двоих может ее спасти.
Глава 63
Лес и его господин
Элисондо
Ипар шел рядом с Амайей. Она давно уже молчала, и это казалось ему странным, потому что обычно девочка все время с ним разговаривала. Он чувствовал ее усталость, ее бессилие, дрожь, замедление сердцебиения по мере того, как падала температура тела.
Когда они в последний раз остановились передохнуть, Ипар подошел, чтобы согреть ее, и Амайя просто прижалась к нему — у нее уже не было сил, чтобы обнять его. Она долго лежала, погружаясь в дремоту и просыпаясь с каждым ударом грома, чтобы снова впасть в свою опасную летаргию. Ипар принялся лаять, пока не разбудил ее окончательно, и толкнул ее мордой, чтобы заставить подняться.
Вспышка молнии осветила небо, показывая дорожку, вьющуюся по склону холма.
— Пойдем, Ипар, — с трудом прошептала Амайя.
Они начали спускаться по склону среди приземистых зарослей, окружавших лес. Ипар снова уловил чье-то присутствие, которое сопровождало их всю дорогу. Кто-то шел впереди, останавливаясь в темноте, чтобы подождать их. Как только они начинали движение, невидимый спутник удалялся.
И вдруг Ипар услышал шипение, доносившееся из зарослей в той части, где лес был гуще. Он поднял уши, чтобы расслышать отчетливее. Шипение послышалось вновь. Кто-то будто бы звал его. Девочка попыталась продолжить путь, но силы ее были на исходе. В темноте Ипар осторожно ее подтолкнул, пока она не возобновила свой путь все дальше в чащу.
Если раньше они полагали, что их окружает тьма и вокруг ничего не видно, то чаща леса доказала им, что это не так. С каждым шагом лес становился все более густым, поглощая вспышки молний, пересекающих небо, но в то же время укрывая их от дождя: деревья росли так близко друг к другу, что струи воды едва проникали сквозь ветви. Они также не позволяли проникать ветру, так что, казалось, в гуще леса температура на пару градусов выше. Темный спутник остался у входа в лес, словно нежеланный гость у дворцовых ворот. Ипар отыскал довольно сухую и мягкую полянку у подножия самых раскидистых деревьев. Он повел туда девочку, и она, словно добравшись до дома, улеглась на свою лесную кровать. Ипар уселся рядом. И тут он почувствовал чужое присутствие более отчетливо. Он удивился, что не учуял его раньше, но кругом слишком крепко пахло лесом, грибами, ягодами, землей и хвойной подстилкой. Все запахи сливались в совершенной гармонии. Басахаун, повелитель леса. Он наверняка был рядом все время, Ипар чувствовал его близость как воспоминание, как образ чего-то далекого и родного, размытый временем. Ипар был овчаркой и потомком других овчарок; все семь лет своей жизни он провел в горах и каким-то образом чувствовал, что имел с ним дело и раньше. Пес не мог разобрать, знаком ли с ним лично или, как и многие другие явления, которые он знал и чувствовал; знание о нем передалось ему вместе с генами от живших в прошлом гордых пастушьих собак.
* * *
Басахаун был с ними в лесу, и в отличие от незнакомца, пахнущего голодом и тревогой, он был спокоен. Он двигался медленно, величественно, что было отчасти связано с его гигантским размером, но прежде всего с его природой. Его дыхание было глубоким и теплым, как и его душа. Ипар знал его подсознательно, инстинктивно. Он был уверен, что слышал когда-то его свист, до него доносилось его послание: он, Ипар, может быть спокоен, потому что повелитель леса за всем присматривает.
Впервые с тех пор, как они сошли от тропинки, Ипар успокоился. Он слышал, как сама мощь леса безмятежно дышит среди огромных деревьев, он чувствовал себя дома, но не мог позволить себе увлечься собственными ощущениями: девочке было плохо. Амайя уснула, лежа на сухих листьях рядом со стволом гигантского бука. Ипар прижался к ней, пытаясь передать ей свое тепло, но прежде всего напомнить о своем присутствии, потому что даже во сне она дрожала от ужаса, который не давал ей как следует отдохнуть.
Девочке что-то снилось. Во сне она плакала.
Ипар принюхался к ее пылающему лбу, но, даже не прикасаясь к коже, ощущал болезненный жар, исходящий от ее тела, а она по-прежнему пребывала в кошмаре, в котором пыталась кого-то оттолкнуть от своего лица.
— Я всего лишь ребенок, — шептала девочка во сне.
Амайя наполовину сознавала, что спит. Она знала, что ей снится сон, но это не было утешением; когда бодрствовала, она снова оказывалась в ночном лесу и интуитивно знала, что скоро умрет, но не хотела, не хотела умирать, и это ее бесконечно огорчало.
Она не хотела умирать, но гроза пугала ее…
«Дама здесь», — хором пропели голоса у нее в голове.
«Я боюсь», — отвечала она им.
«Дама уже рядом», — невозмутимо отвечали ламии.
«Пожалуйста, не надо», — умоляла она.
Глава 64
Разобраться, кто есть кто
Болота
Среда, 31 августа 2005 года
