Клиентаж в те времена стал типичным общественным институтом императорского Рима – средством для реализации самыми состоятельными его жителями стремления польстить самим себе и своей компании таких же богатеев, ощутить подобострастное присутствие мелкой сошки, играя на тщеславных желаниях тех, кот хотел оказаться хоть на какое-то время, как им казалось, на равной ноге с сильными мира сего. Он множил толпу обедневших людей в городе, а также и без того большое число тех, кто испытывал отвращение к честному труду.
Декурионы
[125]: аристократия привилегированных городов. Выше толп клиентов и высшей прослойки плебеев стояли истинные аристократы. Строго говоря, к этой группе жителей Рима относились только сенаторы и всадники, но в столице всегда находилось определенное число других людей, считавших себя выше любого плебея, – это decurions из тех итальянских и европейских городов, которым предоставлены избирательные права
[126].
Декурионы представляли собой аристократию небольших городов, в своих собственных общинах они были местными сенаторами и в малой мере наслаждались тем положением, которое имели их «коллеги» в Риме
[127]. Никто не мог быть избран декурионом без определенного ценза собственности, который достигал во многих городах 100 тысяч сестерциев (4 тыс. долларов). Из этого общества богатых местных сановников городские общественные собрания по-прежнему избирали (даже в период Империи) городских магистратов, дуумвиров, эдилов и т. д., которые занимали в каждой общине места прежних консулов и цензоров республиканского Рима.
Поскольку лояльность населения и популярность императорского режима часто зависели от этого весьма влиятельного слоя аристократов, правительство многое делало для них: присваивало громкие титулы и наводило показной блеск; любому из них, посещавшему Рим, отдавались общественные почести, лишь чуть ниже тех, к которым привыкли действительные всадники. Более того, многие высокорожденные римские аристократы гордились тем, что они были занесены в особые списки как покровители и почетные декурионы итальянских городов. Они представляли интересы этих клиентских общин в столице, и во время своих визитов в менее крупные города их принимали там как почетных гостей. Численность декурионов в самом Риме была всегда незначительна, хотя их влияние во всей остальной империи было серьезным, и они, по существу, образовывали третью страту аристократии.
Всадники: аристократы второго сорта. Повсюду в метрополии вы могли встретить аристократов второго сорта – всадников
[128]. Этот «блистательный орден» восходит, безусловно, к самым древним временам, когда владение кавалерийской лошадью означало обладание значительным имуществом. Всадники впали в «ничтожность» в эру расцвета Республики, но затем набрали новую мощь при Гае Гракхе; позднее эта страта была преобразована и сделалась эффективной частью нового имперского режима во времена Августа.
Разделительная линия между сенаторами и всадниками оказывалась не всегда заметной. Молодые люди из семей сенаторов, отвергавшие политическую карьеру, должны были, по словам Овидия, «сузить свою пурпурную полосу» и, не испытывая никакого унижения, становились впредь аристократами второго сорта. Предположительно никто другой, кроме сыновей свободнорожденных мужчин, не имел права числиться в сословии всадников, но и члены старинных фамилий порой ходатайствовали перед императорами (обладавшие исключительным правом зачисления в это сословие) о даровании «права на золотое кольцо», хотя те порой предоставляли его не только сыновьям вольноотпущенников, но даже и бывшим рабам. Сказать по правде, в Риме нашлось бы не так много всадников, у которых прадеды не были бы рабами.
Имена всех всадников тщательно записывались в особые книги, хранившиеся под имперским контролем в общественном бюро, и один из самых строгих элементов воздействия императора на правительство состоял в том, что он мог отказать в занесении в список любому молодому человеку, тем самым исключив ему доступ практически ко всем высшим постам в государстве, кроме должностей в провинциальных городах, в армии же ему в таком случае не удалось бы подняться выше ранга центуриона. Сенаторы, наиболее значительные правительственные чиновники и все армейские офицеры являлись всадниками. Более благородное происхождение побуждало их свысока смотреть на большинство представителей их страны, за исключением случая, когда император, имевший достойного сына или наследника, провозглашал его princeps juventutis («глава римского юношества») и тот становится номинальным главой всаднического сословия.
Цензы и состояние всадников. Чтобы быть внесенным в списки всадников, желающий должен был обладать, кроме незапятнанного происхождения (с отмеченными выше исключениями), хорошей общественной репутацией и облагаемой налогом собственностью в размере не менее 400 тыс. сестерциев (16 тыс. долларов), то есть представлять собой вполне состоятельного человека. Основанием для понижения в статусе могли стать дискредитирующее поведение или впадение в бедность. Сын обычно наследовал статус своего отца, если его собственная доля в отцовском наследстве составляла более 400 тыс. сестерциев, и, конечно, многие плебеи старались добиться этого.
Оказываемые всадникам почести были значительны в любую эпоху, делавшую упор на внешнюю честь и славу. Помимо простого золотого кольца, которым обладал только всадник, узкая пурпурная полоса, проходившая по передней кромке его тоги, горделиво возвещала всем: «Я аристократ». Всадники занимали четырнадцать рядов сидений на общественных играх и в театрах, сразу за четырьмя первыми рядами, зарезервированными для сенаторов, составляли большую часть всех присяжных в крупных гражданских трибуналах, выносивших решения по большинству гражданских процессов
[129]. Очень многие должности крупных имперских министров и высших управленцев были зарезервированы именно для всадников, поскольку император не слишком доверял сенаторам подобные посты. Также и некоторые из более мелких провинций империи были предназначены для всаднических «прокураторов», как это было с несметно богатой провинцией Египет.
Однако большинство всадников уходили в частную жизнь, что отличало их от сенаторов, не имевших права (разве что только через доверенных людей) заниматься коммерцией и торговлей. Всадники были влиятельными банкирами, работавшими с имперским казначейством; владельцами мирных армад судов, входивших в порты Путтеоли или Остии; собственниками изысканных торговых заведений, расположенных вдоль Септы Юлия; директорами больших кирпичных заводов и других промышленных производств; хозяевами очень многих запущенных, но весьма доходных инсул – почти все из них носили знак «ангустиклаве», узкую пурпурную полоску. Без малейшего чувства неловкости всадники присутствовали на банкетах вместе с сенаторами; равным образом им нравилось, когда к ним обращались с присовокуплением звучных титулов, таких как insignes
[130], primores
[131], illustres
[132] или – если они занимали высокие должности в крупных конторах – eminentissimi, но в большинстве случаев как splendidi
[133], и именно «превосходными» они и представляли завидовавшим им рабам и плебеям.
