А уж, когда я и на эту удочку не клюнула, подалась вперед и с заговорщицким видом выпалила:
— Слушай, чего скажу!.. Ты у нас тут с весны четвертая горничная, но ни одну так быстро не выпирали! Даже Лизавету!
Заслышав имя той, из-за которой я угодила в логово ликеро-водочного олигарха со всеми вытекающими из этого факта трагическими последствиями, я скривилась и нарушила обет молчания:
— Выходит, мне повезло!
— Это ты так шутишь, да? — догадалась Антонина и похвалила: — Молодец, остроумная! — И, бросив взгляд на дверь, перешла на громкий шепот: — Да я бы и сама отсюда ноги сделала, было б куда… Хозяйка — дура дурой, а корчит из себя английскую королеву! Горничных вышвыривает одну за другой. Чуть что — вперед и с песнями. Никто еще испытательного срока не проходил. А девчонки все до одной хорошие были, работящие. Что Светка, что Ирка. Да и Лизавета тоже.
— Лизавета? — во мне помимо моей воли проснулся интерес к Тониному трепу. — Это та, что передо мной была?
— Ну да. Вот тут она и спала, — повариха кивнула на кровать, на которой я сидела. — Мы с ней нормально жили. Не ругались ни разу. А корове-то как угождала, прямо из кожи вон лезла! А та ее тоже раз-два и выгнала!
— Как? Ни за что? — изобразила я изумление.
— Ну не то чтобы… В принципе, конечно, за дело. Но мне ее все равно жалко, — эта Антонина была настоящая находка для шпиона. Ну или для крота, как выражается Марго. — Короче, застукали ее. С хозяйскими денежками в кармане! Только пятидесяти долларов не хватало! Ну, все обыскали не нашли! Главное, не понятно, куда она могла их деть, если всего каких-то пятнадцать минут прошло, а из дому она никуда не выходила!
Даже не знаю, стоит ли мне особенно усердствовать в описании смешанных чувств, которые я испытала, выслушав этот бесхитростный рассказ поварихи Антонины. Уверена, вы и без лишних слов легко их себе вообразите. А от себя лишь добавлю, что я, как вам опять же известно, хоть подозревала в оригинальных Лизиных кульбитах сугубо корыстные мотивы, на такие масштабы все равно не рассчитывала.
Да, выходит дело, на нашей сиротке клейма ставить негде. Еще та аферистка! Одного в толк не возьму, чего она от нас-то добивалась? Неужто не понимала, что в процессе восстановления ее «честного имени» мы так или иначе о ее подвигах пронюхаем? Или она все-таки какую-то другую цель преследовала? Только, боюсь, от нее я про это не узнаю, потому что к моменту моего возвращения она стопроцентно смоется. И не исключено, что не с пустыми руками…
А что? Вот вам и мотив! Сначала втереться к нам в доверие, затем загрузить нас своими проблемами, а под шумок разнюхать, где хранится нажитое непосильным трудом! Ну, точно, зуб даю, что она уже добралась до заветной кассы, в которую эта про-жектерша Марго откладывала денежки для расширения нашего детективного бизнеса. Экономя на всем, на чем только можно, вплоть до морковных котлеток!
— Ведь говорила ж я ей!.. — в полузабытьи скрежетнула я зубами, имея в виду свою патологически доверчивую компаньонку, готовую наступать на одни и те же грабли, пока они не сломаются. А затем со всех ног бросилась к шкафу за лежащим в сумке мобильником, чтобы немедленно связаться с Марго. Может, она еще успеет выставить за дверь эту проходимку, прежде чем она нас обчистит!
Так, сейчас, сейчас… Я уже достала телефон и даже успела первые три цифры набрать, когда в беззвучно приоткрывшуюся дверь комнаты для прислуги заглянул охранник Алик и, ни слова не говоря, пальцем поманил меня за собой.
Я сразу поняла, куда. На расправу к этому удаву Мишке Косоротову.
* * *
Беднягу Макса уже увезли, а то место, на котором он лежал, неудобно скрючившись, и которое уж точно было патогенным, старательно обрисовали мелом. Неподалеку от него, но чуть в стороне от лестницы, под неусыпным наблюдением мордоворотов из охраны ликеро-водочного олигарха, околачивались верные Косоротовские оруженосцы Ермаков с Петуховым и еще какой-то низвестный мне пухлый тип с маленьким чемоданчиком. Что касается самого Аркадия Петровича Москальца и его домочадцев, то их поблизости не наблюдалось. Также, впрочем, как и Мишки, но он наверняка находился в доме. В этом можно было не сомневаться. Как и в том, что несмотря на наше восходящее к школьным годам знакомство, Мишка не будет со мною церемониться. Потому что такой уж он гад, этот Косоротов!
Кстати, где же он все-таки? Я усиленно завертела головой, а ступающий за мной Алик твердой рукой направил меня к лестнице.
— Туда? — обернулась я к нему, посмотрев наверх.
Алик кивнул, и я понуро побрела на второй этаж. Что называется, в пасть к тигру. В Мишкином лице.
Ну, а дальше так было. Алик меня зачем-то к тренажерному залу препроводил, быстро в него втолкнул со словами: «Вот, это она и есть» и, оставшись в коридоре, захлопнул за моей спиной дверь.
И только тут я увидела Мишку, который сидел среди тренажеров на пластиковом стуле, а Мишка в свою очередь увидел меня. И моментально изменился в лице. Причем, не в лучшую сторону. Да и я, если судить по моему отражению в зеркальной стене, тоже.
— Воробьева? — у Мишки почему-то левый глаз задергался. — Ты что здесь делаешь?
Ну-у… Как тебе сказать… — я обвела взглядом помещение, в котором бывшая парикмахерша Виктория Москалец изнуряла себя физической культурой в тщетной надежде перевоплотиться из коровы в стройную газель. И это помимо заморских таблеток для похудания! А все ради кого? Ради какого-то старого сморчка, метр с кепкой!
— Так что ты здесь делаешь? — поскольку левый Мишкин глаз все еще дергался, Мишка прихлопнул его ладонью. Словно опасался, как бы он совсем не выскочил.
— А тебе разве не сказали? — за неимением поблизости стула я оседлала тот самый тренажер, педали которого крутила ликеро-водочная королева, когда я предстала перед ней в первый раз. Точнее второй, если считать тот жуткий случай в парикмахерской «Мимоза».
— Постой-постой, — пока левый Мишкин глаз дергался, правый полез на лоб, — я просил, чтобы мне привели горничную… А ты…
А я и есть горничная, — вздохнула я и уставилась в пол, — вернее, была ею с утра. Пока меня не уволили…
Что-о? — у Мишки теперь уже и правый глаз задергался. — Это что ж такое, а? Да что вы с этой своей Марго о себе думаете? Сыщицы великие, понимаешь, нашлись! На мою голову!
Нет, а в чем дело? И вообще, при чем здесь сыщицы? Я ж тебе говорю, я в горничные подалась. Что тут непонятного? — пожала я плечами якобы в недоумении, но голос мой предательски задрожал.
— В горничные? Ты? — Мишка побелел.
— Нет, а что тут такого особенного? Лично я не считаю этот труд зазорным, — в порыве надавила я на педали тренажера. — В конце концов, не место красит человека… Кроме того, ты сам знаешь, что в нашем детективном агентстве дела пока не очень хорошо обстоят, а здесь хорошие деньги платят… Вот мы с Марго и подумали, может, удастся немного подзаработать. Ну там, на расширение того же агентства… Или опять же, самим на эти средства себе тоже эту… Ну, горничную поднанять. А что, у нас же общество равных возможностей!
