– Вы это… В музее про неё спросите, – буркнула девица.
– Благодарю за сотрудничество, – сказал Архипов, развернулся, направляясь к выходу.
– Руслан, подожди, – попросила Регина.
Клептоманка и не думала уходить от таких богатств. Разве в городе купишь натуральные продукты? Никогда. Это только на этикетках написано "Фермерское", а на самом деле, фабричное, с добавлением ароматизаторов, идентичных натуральным. Плавали, знаем.
– Девушка, мне, пожалуйста, хлеба два батона, редиски, зелени, молока и творог. А огурцы, наверно, прошлогодней засолки, да?
Руслан ухмыльнулся, но терпеливо сложил покупки в пакеты и унёс в машину.
– Всё?
– Всё! – сказала Регина, вгрызаясь в хрустящую, ещё теплую корочку одного из купленных батонов.
– Едем в музей, – сказал Архипов, выруливая от магазина. Где там супермаркет, не понятно. Обычная прилавочная торговля.
Музей же стоял на отшибе, у большой поляны, за которой начинался лес. Руслан припарковал автомобиль перед маленьким домиком с латунной табличкой "Посвящается героям Великой отечественной войны", помог выйти Регине, дёрнул дверную ручку – закрыто. На поляне, у памятника павшим солдатам и офицерам суетилась одинокая фигура. Старик в подбитом мехом жилете подметал у подножия памятника.
– Когда открывается музей, не подскажете? – спросил Архипов, повышая голос.
– Ух, ты! А вы никак посетители? – спросил радостный старик. – Только что же ты, мил человек, так орёшь? Я же не глухой.
Смотритель музея, а это оказался именно он, подхватил метлу и грабли подмышку, подошёл к ним, пожал руки.
– Степан Ильич, – представился он, улыбаясь.
Регине всегда таким людям хотелось улыбаться в ответ, даже тогда, когда улыбаться она разучилась. Ей казалось, что у него смеётся всё: седые спутанные волосы по плечи, седая неухоженная борода, добрые глаза за большими и толстыми линзами очков, даже морщинки, лучиками расходящиеся от уголков глаз, и те веселились.
– Идите за мной, – сказал старик и уверенно ушёл вперёд.
Степан Ильич повёл их в избушку музея, с гордостью рассказывая о каждом музейном экспонате. Архипов хотел было прервать этот исторический монолог, но остановить экскурсовода, ступившего на любимую тему, было невозможно. Регине стало совсем весело, она внимательно слушала смотрителя, а краем глаза наблюдала за мужем. Руслан постеснялся перебивать увлечённого дедушку, мучился, но смиренно слушал, дожидаясь хоть какой-нибудь паузы.
– Мы приехали по другому делу, – сказал, наконец, Архипов. – На прошлой неделе к Вам приезжала Олеся Травникова.
Следователь протянул смотрителю фотографию подозреваемой.
– Ух, ты! Олеся! Помню, помню. Она же моя коллега. Историк-педагог. Приезжала, да, – сказал Степан Ильич, разглядывая фотографию.
– А что она тут делала? – спросил Архипов.
– Так это… Про Егора Болотова узнать хотела. О нём мало кто сейчас знает, а надо бы, – посетовал старик, оглаживая седую бороду.
– Это партизан, да? – переспросила Регина.
– Да. В годы войны в наших лесах партизаны хозяйничали. Так вот Болотов был у них командиром отряда. А после войны он книгу написал про войну, про героическое прошлое. Сейчас по книге снимают фильм в Старграде.
Степан Ильич завёл их в комнатку, усадил, достал термос с чаем, разлил, пододвинул чашки гостям.
– Спасибо, не хочется, – отказался Руслан.
– Пейте! Он же с лесными травами. Я их сам собираю.
Чашки были не очень чистые, но Регина всё же сделала вежливый глоток.
– Знаете, я ведь эти материалы про партизан, про войну по крупицам собирал долгие годы. Вся Тутаевка надо мной смеялась. Зачем тебе всё это старьё нужно, Ильич? А Олесечка хоть и приезжая, а так меня слушала, так ей было всё это интересно. Мы с ней битый час проговорили. Никак не могли остановиться.
– Поговорили и всё? – спросил Архипов. – Что потом?
– Она очень заинтересовалась дневниками немецкого офицера. Егор Болотов взорвал немецкий штаб во главе с Эриком Шпаером, а дневники его вот остались. Их мальчишки давно уже нашли, играючи на старых развалинах, и мне принесли. В музей, значит. Олеся осторожно полистала страницы, у неё аж глаза загорелись. Сказала, что это сенсация.
– Так она за ними приезжала что ли? – догадалась Регина.
– Там как получилось. Я, значит, сижу дома со своею старухой, чай пью, новости по телевизору смотрю. Глядь, Старград наш показывают. Мол, приехали москвичи фильм снимать про нашего земляка-героя. А я что зря все материалы собирал? Позвонил, значит, на киностудию. Так, мол, и так, есть у меня для вас интересные вещи, в том числе немецкие дневники. Надо? Вот Олеся и приехала. Она ведь исторический консультант при фильме этом. Коллега моя.
– И где эти дневники сейчас? – спросила Ростоцкая.
– Так Олеся их забрала и в город уехала.
– А что там было? Вы читали дневники? – заинтересовался Руслан.
– Ух, ты! Да как я их прочитаю? Я немецкого языка не знаю. Французский в школе учил, да и то кроме "мерси" не выучил ничего.
– Она сразу уехала? – уточнил следователь.
– Зачем сразу? Мы с ней к памятнику сходили, она цветы возложила. Потом в телефоне писала кому-то. Взволнованная была, да. Поблагодарила и уехала.
– Куда же она подевалась? – в воздух спросил Архипов.
– Потерялась что ли? – только сейчас догадался старик.
– Да. Потерялась.
Архипов и Ростоцкая поблагодарили разговорчивого смотрителя, вышли из деревенского музея и сели в машину.
– Давай тоже цветы героям войны возложим, – предложила Регина.
– Давай, – согласился Руслан. – Только где мы их возьмём?
– Там, у дороги домик с цветами. Мы у хозяйки купим.
Так и сделали. Подъехали к домику, немолодая женщина вышла к калитке, а потом с удовольствием нарвала им два цветочных букета. Регина и Руслан вернулись к памятнику и возложили цветы к подножию. Выехали из Тутаевки и глазам своим не поверили. У моста собралась, наверно, вся деревня. Даже Степан Ильич торопился узнать, что там случилось. Пока они с цветами возились, потом их возлагали, минута молчания, шустрый старичок время не терял. Архипов остановил автомобиль на обочине, они вышли из машины и вместе со смотрителем музея спустились к реке. У бетонного основания моста в траве лежала утопленница. Возле неё суетился участковый.
– Ух, ты! Батюшки мои, так это же Олесечка, – заголосил смотритель музея, дёргая Архипова за рукав пиджака.
На глаза старика навернулись слёзы.
– Как же так?! Молодая же, совсем ещё девчонка. А как в истории хорошо разбирается. Разбиралась, – поправился Степан Ильич и заплакал.
