– Ты угощайся, Лиса-Алиса. Нам с ребятами не жалко.
– Спасибо. Откуда все это?
Игорь хохотнул.
– От благодарного братского народа, откуда ж еще! Считай, доставка.
Алиса поняла брови. Игорь белозубо ухмыльнулся и покачал головой. Видно было, что ему нравится рассказывать эту историю.
– Ну, мы их под крыло взяли, как и полагается народу-освободителю. Сама ж, наверное, видела, что тут пару дней назад творилось. Мы с ребятами порядок в квартале навели. Уродов всяких шугаем. Местные могут по магазинам ходить, в аптеки и все такое прочее. Вот и несут хлеб-соль в благодарность. Слушай, ты вот эту штуку пробовала? Отвал всего!
Игорь ткнул в блюдо с домашним буреком.
– Пробовала. Игорь? А вы здесь что, на правах народа-освободителя?
Стук вилок о фарфоровые тарелки прекратился. Воздух замер как по щелчку пальцев. Над столом повисла напряженная тишина. Игорь поцокал языком. Отрезал кусок бурека сначала себе, потом плюхнул такой же кусок на тарелку Алисы.
– Знаешь поговорку про «много знать»?
– Скоро состаришься?
– Неа. Не успеешь.
Алиса кивнула. Вопрос был поперек договоренностей.
– Я поняла.
– Вот и умница, вот и ешь. А когда я ем, то сама помнишь, да? Я глух и нем.
После ужина мужчины буднично собрали грязную посуду, отнесли на кухню к раковинам и, судя по звуку, принялись намывать тарелки, вилки и стаканы. Игорь достал пачку сигарет, предложил одну Алисе. Она закурила. Нагнулась к нему через стол.
– Игорь, послушай. Ничего не спрашиваю. Да мне ничего и не нужно знать. Я три года как вышла из игры.
Игорь заинтересованно хмыкнул. Алиса развела руками:
– Так получилось. Возвращаться не собираюсь. Не могу больше все это с лопаты есть. Так что я здесь не по службе. Как вышла, так осела в Белграде. Считай, я – то самое мирное население, которое вы прикрываете, чтобы они за продуктами ходили. Я тебе, конечно, бурек не испеку и на красивой тарелке не принесу.
– Давай ближе к делу. Чего хочешь?
– Помоги человека разыскать. Мы вместе через город пробирались к окраинам. Он семью ищет. Мы в этой потасовке потерялись. Он куда-то рванул, а я за ним не успела.
Глаза у Игоря масляно блеснули. Он ухмыльнулся.
– Мужик, что ли? Лиса-Алиса, мужик у тебя, сознавайся?
– Ну, с формальной точки зрения – не баба.
Игорь рассмеялся и выпустил дым в потолок.
– Да ну тебя. «Не баба». Ладно, не хочешь – не рассказывай. На что вам окраины-то сдались? Нет там ничего хорошего, на окраинах.
– А что есть?
– Ничего.
Они пару минут покурили молча. Игорь потянулся за блюдцем и замял в нем окурок, а потом сразу же раскурил вторую. Прищурился на Алису.
– Семья, говоришь?
– Да.
– Ладно. Поговорю с ребятами. Утром выйдешь на улицу. Сейчас все равно не видать ничего, да и мудачье это шастает. Сама видела, мы их отбивать отбиваем, но они реально бессмертные. И тупые. Днем-то по своим норам отсиживаются, так что с утра они тебе не страшны. Ну а от агрессивных местных, если что, с башни прикроем, покуда видимости хватит.
Алиса докурила до фильтра мелкими затяжками и аккуратно погасила окурок в том же блюдце.
– Хорошо. Спасибо тебе.
– Спасибо не булькает, а буреки ты не печешь, так что не за что. Теперь по делам насущным. Поселим тебя рядом. У нас с ребятами спальники, но лишних нет. Но тут офисы какие-то, там где-то вроде диванчик есть. Вода есть, помыться можно над раковиной. Едой поделимся, у нас с запасом. Местные, блин, как на убой закармливают.
Сам же хохотнул своему мрачному каламбуру.
– На убой, поняла, да?
– Поняла. Только не «на», а «за».
– Ну да. Точно. За убой. С пятнадцати за еду не работал.
– Что, только за еду?
Игорь надул щеки и с громким «пфф» выпустил воздух.
– Лиса-Алиса. Я один раз сказал: не начинай. Сейчас скажу второй: не продолжай. Третий уже говорить не буду.
Алиса кивнула и потянулась к оставленной на столе пачке. Рука зависла в воздухе.
– Можно?
– Валяй.
– Игорь. Я не буду в третий. Но если есть что-то, что мне можно знать без нарушения договора… ты бы рассказал?
Игорь покачал головой. Поковырял рассеянно слоеное тесто недоеденного бурека и разворошил начинку. Вытер запачканные жиром пальцы кружевной салфеткой.
– Все, что тебе нужно знать, так это то, что у тебя тут крыша над головой, харч и присмотр за твоей спиной, пока будешь по улицам шастать. А больше тебе знать нечего.
– Я поняла.
– Ну и умница. Слышь, Лиса-Алиса? А вот эту помнишь? «Мы к вам заехали на ча-ас…».
Двое мужчин домыли тарелки, подтянулись из кухни и с чувством подпели хором: «А ну, скорей любите н-аас! Вам крупно повезло-о!» Алису отпустили только после того, как спели хором песню разбойников из «Бременских музыкантов» и гангстеров из «Приключений капитана Врунгеля».
Игорь проводил ее в офис на два этажа ниже. Среди массивных столов со старыми пузатыми мониторами и громоздкими принтерами, черных канцелярских шкафчиков и пожухлых от времени папок с подшивками документов нашелся красный плюшевый диванчик. Над ним висел календарь за тысяча девятьсот восемьдесят пятый год с фотографией югославского чартерного самолета и доска с черно-белыми фотографиями. На них мужчины в костюмах по сорокалетней моде и очках с толстыми оправами сидели за накрытыми столами в том же ресторанном зале или жали друг другу руки в официальных кабинетах. За голым, ничем не занавешенным окном тянулись до горизонта новобелградские высотки с редкими зажженными окнами. Алиса свернулась калачиком и прикрыла глаза на пять минут.
С этих высоток началось утро.
Она проснулась от стука в дверь. Сонные глаза протерла уже на пороге, когда встретила Игоря в полной форме и с винтовкой за спиной. В руках он держал две кружки с растворимым кофе.
– Не спи, замерзнешь. Рассветает. Если хочешь своего мужика искать, пошли сейчас, пока на улицах никого.
Алиса наскоро умылась над раковиной и почистила зубы. Игорь поделился с ней непочатым тюбиком пасты, а вот запасной щетки не было, так что Алиса растерла пасту по зубам пальцем. После двух дней и без такой малости, как возможность почистить зубы, казалось, что так теперь выглядит роскошь.
По мятному холодку от пасты кофе кислил, но грел и бодрил запахом. Пили на ходу, пока шли по пролетам вверх, на крышу. На узкой пожарной лестнице Алиса сначала придержала обе кружки, потом подала их наверх Игорю, пока он ждал, чтобы она вскарабкалась вслед за ним. Отсюда город казался построенным из детского конструктора, из которого кто-то вынул почти все цветные кубики и оставил только белые, серые и черные с редкими вкраплениями синего, бордового и зеленого. Коробки десятиэтажек югославской застройки уходили вдаль и заканчивались зубцами высоток. За ними виднелась зеленоватая полоса реки, за ней – деревья, за ними – черепичные кровли пригорода. Пасмурное небо накрывало город словно серая от времени старческая ладонь.
