– Ну вот я и говорю. Ну-ка, малой, помоги оттолкнуться от бережка.
У Драгана был план проехать немного ниже по реке в сторону Бранкова моста так, чтобы не попасть в зону видимости застав по обе стороны. Рассказ о том, что на набережной ни души и подбирать там сейчас некого, Драган выслушал, но махнул рукой.
– Пока вы там шли, может, и ни души не было, а теперь кто-то мог появиться. Да вы не суетитесь, ребятушки. Мы недолго. И аккуратненько.
Под мерный гул мотора Драган рассказывал новости, которые удалось разузнать от спасенных. Драгана, узнав про колено Алисы, поцокала языком, поохала и наклонилась под сиденье. Достала пластмассовый ящик вроде тех, что продавались в магазинах с дешевыми китайскими товарами. Внутри оказалась еда на перекус и таблетки. Алиса приняла в сложенные лодочкой ладони две пилюли ибупрофена как облатку для причастия. Даже воды не попросила. Погоняла во рту слюну и проглотила насухую, поморщившись. Горло царапнуло. Оставалось подождать двадцать минут, чтобы боль начала отступать.
Никто не знал, что двадцати минут у них не было.
Алиса в ожидании, когда подействует лекарство, прикрыла глаза под плеск воды. Кажется, она начала проваливаться в дремоту, когда услышала голос Мики. Слова разобрала не сразу. Интонация была сначала обескураженная, а потом, после уверенного ответа Драгана, и вовсе обеспокоенная.
Потом колено взорвалось болью от удара. Одновременно Алиса почувствовала, как кто-то с силой дернул автомат на себя. Со сна не удержала. Распахнула глаза, но мир был в расфокусе. Когда получилось сфокусироваться, Алиса застонала.
В руках у Драгана был пистолет. Его жена сжимала отобранный автомат. Два дула смотрели на Мику и Ивану.
– Вы хорошие, ребятушки, – сказал Драган, и в его голосе звучало искреннее сожаление. – Только если кто-то из вас пошевелится, я выстрелю. И Драгана тоже выстрелит. Она умеет. Пришлось научиться.
Алиса открыла было рот, но ствол в руке мужчины дрогнул. Он не дал ей заговорить.
– Вы, конечно, хотите спросить, что происходит? Все спрашивают. Я вам честно скажу. Сейчас мы вам свяжем руки-ноги. Вы потерпите и дадите это сделать. Если не дадите, стреляем. Но я по вам вижу, ребятушки, что вы хорошие. Что никто из вас не будет рисковать товарищем. Я других и не беру на борт, только хороших. А потом мы немного прокатимся вниз по реке. Там вас примут.
– Кто примет? – спросила Ивана. Голос у нее дрожал.
– Как кто? Власть. Если не сменилась за ночь, конечно. Если сменилась, может, и никто. Тогда идите себе, куда хотите, я мешать не буду.
Самое страшное в происходящем было то, как нормально звучал голос Драгана. Такой голос с дребезжащими нотками старости в другие дни можно было бы услышать в пекарне с вопросом, какие сегодня ленивые пироги, с яблоком или с вишней, или за одним из шахматных столиков в парке, обсуждающим с такими же голосами преимущества сицилийской защиты.
– Вы не думайте, что я какой-то злодей киношный, – Драган как будто услышал мысли Алисы. – Мне это не надо. Мне вас всех очень жаль, ребятушки, каждый раз жаль. Но я не могу по-другому.
– Киношные злодеи именно так и говорят, – сказал Мика.
Драган помотал головой, словно стряхивая услышанное.
– Почему жаль? – спросила Алиса. Приходилось хрипеть сквозь боль. – Почему вам нас жаль?
– Потому что вы хорошие.
– Потому что нас убьют.
– Ну, это уж я не знаю. Мне сказано, привозить перебежчиков. Я и делаю. Да зачем вас убивать, ребятушки? Вы же хорошие. Вроде не военные. Пожурят да и отпустят по домам, чтобы не искали приключений.
– Вы врете.
Драган снова помотал. Непонятно было, правда ли врал или искренне верил в то, что сдает перебежчиков только для того, чтобы новая власть пожурила их и проводила до дома, из которого люди и вынуждены были бежать. Вместо того, чтобы ответить, он повторил:
– Не могу по-другому.
– Всегда можно по-другому.
Голос был не Мики и не Иваны. Алиса перевела взгляд. Госпожа Мария сидела, скрестив руки на груди и выпрямив спину. Сейчас она напоминала бронзовый бюст какому-нибудь высокопоставленному партийному деятелю: это у них бывает такой гордый подбородок и прямой взгляд. Если бы эти бюсты умели говорить, их голоса так же отливали бы металлом. Возможно, с таким лицом она когда-то приняла решение остаться со своим Йоцей. Возможно, с таким лицом она встретила новости о смерти своего Йоцы.
– Нельзя, – сказал Драган. – Понимаете, нельзя. Мне очень жаль.
– Поч…
– Из-за меня.
Драгана смотрела поверх автомата и, в отличие от супруга, ее голос сейчас звучал как у школьника, за которого старший брат вступился перед дворовыми хулиганами и вышел со сломанным носом и ссадинами на кулаках.
– Четвертая степень. Болит. Ампулы кончились. Попробовали разок в аптеку. Никак. Все, что рядом, разорили, а куда подальше уже не пройти. Драго попробовал на другой берег. Тоже не смог. Но он договорился. Он привозит людей. Они приносят ампулы.
– Мне жаль, – повторил Драган.
Алиса хотела ответить, но волосками на коже уловила, как рядом заколебался воздух. Еще до того, как что-то случилось, она уже поняла, что близко непоправимое.
– Ах ты тварь!
Ивана вскочила с места. Рванула вперед, но Алиса схватила ее за руку, дернула и повалила к себе на колени. Раздался хлопок выстрела. Ивана взвизгнула. У Алисы зашумело в ушах. Шум был знакомый. Вслед на ним должен прийти запах гари и языки пламени. Шум нарастал, манил и предлагал простой выход: просто нырни в другой ад. Привычный. В котором была сотню раз. В этом его преимущество. Просто отключись от того, что происходит.
«Не сейчас, – сказала Алиса. – Пожалуйста, не сейчас».
– Сейчас и не будем, если такого не повторится, – донесся голос Драгана, потерявший свое спокойствие.
Оказывается, она сказала это вслух.
Как в вязком сне, Алиса встряхнула Ивану за плечи. Попыталась ощупать, называя про себя части тела, которых касалась: шея, плечи, лопатки.
– Тварь! Тварь! Да пусти, дура, не ранена я! Пусти! Дай добраться!
– Тише, – Алиса держалась за крик, как за ниточку, которая еще связывала ее с реальностью и не давала провалиться в огонь и дым, – тише. Он опять выстрелит. Он попадет. В тебя. В Мику. В кого-нибудь. Пожалуйста.
– Попаду, – подтвердил Драган. – Сидите спокойно, ребятушки. Мне вас очень жаль. Но с женой я прожил шестьдесят лет. А вас впервые вижу.
– Она все равно сдохнет, слышишь, ты? Сдохнет! Скоро! Никакие ампулы не спасут! А нам еще жить, слышишь, ты? Нам еще жить! Нам еще жи-ить…
Крик перешел во всхлип. Алиса прижала Ивану за трясущиеся плечи и гладила по голове, пока Драган взмахом пистолета отгонял Мику поближе к ним и заставил пересесть госпожу Марию. Драгана достала из другого пластмассового контейнера строительный скотч. Когда первая широкая полоска с противным звуком оторвалась, Ивана вздрогнула. Но когда липкая лента коснулась ее лодыжек, она только тряслась и подвывала.
