Людвиг окончательно понял, что Лабан врёт.
– Пойду-ка я в нашу комнату, – сказал он, – поиграю перед ужином ещё немного.
Людвиг улёгся на свою постель из еловых веток и стал размышлять.
Значит, его секрет действительно раскрыт. Раз уж Лабан и папа знают, что Тутта цыплёнок.
Но как они об этом узнали?
И тут Людвиг Четырнадцатый вспомнил, как во время игры в прятки Тутта увидела рыжий хвост и решила, что это хвост его, Людвига. Конечно же это Лабан спрятался там и подсматривал за ними.
Людвиг Четырнадцатый прикусил себе кончик хвоста.
Что же теперь делать?..
Глава одиннадцатая
* * *
Людвиг Четырнадцатый прислушался.
Папа Ларссон и Лабан оставались в гостиной. Оттуда доносилось неясное перешёптывание. Но Людвигу совершенно отчётливо послышалось имя Тутты Карлссон.
Он соскользнул со своей постели и встал за дверью, сделанной из старого ржавого противня.
– Неужели ты веришь, папа, что Людвиг приведёт Тутту Карлссон к нам в нору? – спрашивал Лабан.
– Нет, этого я не думаю. – Отец засмеялся. – Но, если цыплёнок не придёт к нам, мы же можем пожаловать к нему.
Людвиг Четырнадцатый даже икнул от страха. Он прекрасно понял, что имел в виду папа.
А тот опять добродушно засмеялся:
– По-моему, неплохо было бы отправиться в курятник, чтобы навестить Тутту Карлссон и всё её семейство. Да хоть прямо сегодня вечером, почему нет! Я ужасно проголодался.
Людвиг Четырнадцатый чуть не вскрикнул. Как папа мог говорить такое!
– Нет, у меня есть предложение получше, – сказал Лабан. – Я пойду в курятник один.
– Хватит ли у тебя для этого хитрости? – засомневался папа Ларссон. – Ты же знаешь, там во дворе злая собака, а у человека есть ружьё. Это дело довольно опасное.
– Подумаешь, – беззаботно возразил Лабан. – Если даже у Людвига Четырнадцатого хватило смелости, уж я-то тем более справлюсь.
Папа Ларссон задумался.
– Ну что ж, – сказал он помедлив. – Только бы ты не наделал глупостей. Ложись-ка немного поспать. Когда совсем стемнеет, ты сможешь пробраться во двор.
– Хорошо! – воскликнул Лабан и толчком распахнул дверь. Людвиг Четырнадцатый даже не успел от неё отойти. Дверь стукнула его по голове так сильно, что он едва удержался на ногах.
Лабан взглянул на него подозрительно:
– Ты что, подслушивал тут наш с папой разговор?
– Не пойму, о чём ты, – ответил ему брат и зевнул. – Я только что проснулся, собирался выйти во двор, а ты распахнул дверь как ненормальный. Можно подумать, где-то пожар.
– Маленькие дети не должны стоять у дверей, когда взрослые обсуждают свои дела, – важно проговорил Лабан. – Давай иди куда тебе надо. А я должен ещё малость вздремнуть. Этой ночью мне предстоит нешуточная работа.
Людвиг Четырнадцатый выбрался из норы, прилёг в мягкий мох и задумался.
Намечалось нехорошее дело, он уже понял. Надо было любыми способами помешать Лабану забраться в курятник.
Но как?
Людвиг Четырнадцатый думал, думал – и нашёл наконец единственное решение. Надо самому прямо сейчас бежать на тот двор и предупредить кур и цыплят о ночном визите. И хотя было ещё совсем светло и его могли заметить люди или Максимилиан, колебаться Людвиг Четырнадцатый не стал. Раз он обещал Тутте Карлссон защищать её семью от лис, значит, надо это обещание сдержать.
И он помчался по тропе через лес к изгороди, легко пересёк овсяное поле. Дальше пришлось ползти между клубничными грядками. Прятаться там было непросто. Людвиг Четырнадцатый полз очень медленно, всё время оглядываясь при этом по сторонам.
Оглядываться-то он оглядывался, но птичье пугало перед собой не заметил и довольно сильно стукнулся головой о палку, на которую оно было насажено. Второй раз за этот вечер он набивал себе на лбу шишку.
Пугало от удара слегка наклонилось, с его головы что-то упало. Людвиг в испуге отскочил в сторону. Но ничего опасного не оказалось, с пугала просто свалилась шляпа.
Людвиг Четырнадцатый потёр лапой ушиб и двинулся дальше. Но клубничные грядки закончились: перед курятником лежало открытое место, спрятаться было негде.
Вот когда стало по-настоящему опасно.
До сих пор Людвигу везло. Во дворе было как будто спокойно.
И вдруг…
Дверь в доме людей открылась, из неё вышли Петер, Марлотта, а с ними Максимилиан.
Людвиг Четырнадцатый надеялся, что они просто вышли прогуляться и скоро уйдут. Но нет, они начали играть, носились по всему двору. Между грядок ни дети, ни собака увидеть его не могли, но попробуй он перебежать через двор, они бы тут же его обнаружили.
Шишка на лбу Людвига Четырнадцатого ещё болела, набухая всё больше. Он снова потёр её лапой, стараясь что-то придумать.
«Ничего не получится, – жалобно причитал он про себя. – Мне до курятника не добраться. Будь я хотя бы не рыжим, а того же цвета, что песок на дворе, я бы на нём не выделялся. А так я слишком заметный. Хоть возвращайся назад ни с чем. Но скоро Лабан придёт сюда, а я не успею Тутту предупредить».
И Людвиг Четырнадцатый стал опять озираться вокруг. Вдруг взгляд его задержался на пугале.
– А что, если мне переодеться? – пробормотал он. Это была, пожалуй, идея.
Людвиг Четырнадцатый внезапно понял, что его может выручить: шляпа!
Шляпа, которая только что упала с пугала, почти такого же незаметного цвета, что и песок во дворе. Под ней можно укрыться.
«Да здравствую я! – похвалил себя Людвиг Четырнадцатый. – Правда же, я могу иногда быть по-настоящему хитрым».
Он ползком вернулся к пугалу, поднял с земли шляпу. Вот если бы залезть под неё!
Только бы оглядеться сначала как следует, чтобы попасть в курятник, а не в будку: из-под шляпы он бы уже ничего не увидел.
Людвиг постарался ужаться как только можно сильнее, и – кто бы мог ожидать? – сумел уместиться под шляпой.
