Никто не нашелся, что ответить. Затем Чарли крикнул:
— Это Стюарт зачем-то выбросил в окно свою рубашку.
— Что ж, тогда он должен спуститься сюда и забрать ее.
Напуганный Стюарт спустился в сад в пижаме. Маркус, Клеменс, Дик Матиас и еще несколько взрослых сидели и ужинали под соснами. Ночной сад наполнял запах олеандра. На столе горели свечки. Школьная рубашка Стюарта лежала на каменной террасе.
— Ты чего это валяешь дурака? — грозно спросил Маркус.
— Мне очень жаль, — сказал Стюарт, он поднял рубашку и снова повернулся к столу. — Она случайно вылетела в окно.
Услышав это, Маркус разразился смехом:
— Случайно вылетела в окно! Очень правдоподобно. Дай-ка я угадаю: скорее всего, ей в этом помог кто-то из твоих соседей, так? Ты любишь бри? Возьми кусочек себе в постель и хлеба прихвати. И если бы я был на твоем месте, то не стал бы делиться с другими. Преподай им урок.
В их последний вечер во Франции, после того как все бизнесмены уехали на такси в Ниццу, радостный Маркус вошел в беседку и произнес:
— Дело сделано! Ваш крестный отец только что заработал состояние. Это нужно отметить.
Он носился по террасе, переполняемый радостным возбуждением.
Служанок отправили за шампанским и восемью золотыми бокалами. Всем, включая и детей, налили шампанское, и Маркус произнес тост:
— За будущее и за моих шестерых крестных детей! — Поняв, что забыл о своей подружке, он добавил: — И конечно, за прекрасную Клеменс.
Сэффрон спросила:
— Крестный Маркус, вы сейчас действительно заработали состояние?
— Да, небольшое такое состояньице, — рассмеялся он в ответ. — Я только что купил завод. Не думаю, что люди, которые мне его продали, догадываются, что именно я у них купил и что с этим заводом можно сделать.
— А сколько это — состояние? Это больше тысячи фунтов? — снова спросила Сэффрон.
Вмешалась Абигейль:
— Капитал — это больше миллиона долларов. Хотя мой папа говорит, что теперь миллион долларов — это уже не то, что раньше.
— В этом-то и заключается великая загадка материального богатства, — сказал Маркус. — Именно поэтому так прекрасно быть богатым. Невозможно сказать, что такое состояние. Каждый вкладывает в это слово свой смысл.
— Если бы у меня был капитал, — сказал Джеми, — то я купил бы себе такой же катер и поплыл бы на нем в Австралию или еще куда-нибудь.
— А как насчет тебя, Стюарт? Не думаю, что ты тоже захотел бы купить себе такую же посудину после нашего последнего плавания.
Стюарт подумал немного.
— Мне очень хочется иметь настольный футбол вроде того, который у нас стоит в детском клубе, где игроки крутятся на палках и нужно забивать голы.
— Мэри?
— Очень хочу пони. Папа обещал купить мне его на день рождения.
— А что ты думаешь, Чарли? Что бы ты сделал со своим состоянием?
— Купил бы себе «астон мартин», или пару ружей, или что-нибудь еще.
— А что вы собираетесь купить себе, крестный Маркус? — спросила Сэффрон.
— Я? Я даже не думал об этом. В любом случае, я еще не успел ничего заработать на этом деле. Как раз наоборот, я только что согласился заплатить кучу денег.
— Но ведь должна же у вас быть какая-нибудь мечта, — заметила Абигейль. — Как, например, у моей мамы. Она мечтала полететь в Париж на самолете и купить сто новых платьев у кутюрье.
— Хорошая идея, может быть, и я когда-нибудь позволю себе это, Абигейль. Если я чего-нибудь хочу, так это одеваться так же хорошо, как твоя мама.
Джеми Темпл решил, что это была отличная шутка, и хохотал так долго, что у него заболели ребра.
— Можно быть уверенным только в одном, — продолжил Маркус, — никто не заберет деньги с собой в могилу. В тот миг, когда вы умрете, все это — деньги, дома, катера — испарится. Правительство отнимет половину, а дети позаботятся о том, что осталось.
— Но ведь у вас нет детей, крестный Маркус.
— Это ты верно подметила, Сэффрон. Пятерка за наблюдательность. Детей у меня нет, поэтому, скорее всего, мне придется оставить все свое состояние моим крестным сыновьям и дочерям. Вы ведь будете за всем этим приглядывать, правда?
Все дети пообещали как следует заботиться о собственности Маркуса после его кончины. Быстрее и громче всех ответил Чарли.
— Ну-ну. Не стоит пока этому радоваться, я вовсе не собираюсь умирать. И потом, как знать, вдруг я узнаю, как самому можно сделать ребенка.
Он рассмеялся и пошел вместе с Клеменс на верхний этаж.
Глава 3. Сентябрь 1968 года
В то время из-за отсутствия достойных начальных школ в Шотландии мальчиков в возрасте восьми с половиной лет чаще всего отправляли учиться на юг страны, в одну из множества частных школ-пансионов Англии. Достоверно неизвестно, почему именно Крифы выбрали школу «Бродли-Корт» из нескольких десятков аналогичных заведений, но, видимо, определенную роль сыграло то, что в эту школу отправил своего сына их родственник граф Аброт. Темплы сделали этот выбор по конкретной причине: «Бродли-Корт» располагалась в очень удобном месте, между Эскотом и Вентвортом, всего в шести милях на юг от трассы М-4, что давало возможность добраться до школы меньше чем за сорок минут. Кроме того, «Френч-Горн» в Соннинге, «Белл» в Астон Клинтоне или «Комплит-Англе» в Мэлроу были, как говаривал Майкл Темпл, «модными пивнушками, располагавшимися неподалеку от школьных ворот».
Чарли и Джеми прибыли в школу в один и тот же день, всего месяц спустя после французских каникул. Получилось так, что их поселили в одном дортуаре, и они очень быстро стали близкими друзьями. За последующие два года, пока они переезжали на новые места — в «Гибралтар», «Тристан-да-Куна», «Басутоленд», «Гондурас» (в «Бродли-Корт» все дортуары назывались в честь британских колоний), — они стали неразлучны.
Трудно было найти двух менее похожих мальчиков. Пятнадцать поколений близкородственных браков, свершавшихся в холодных замках Шотландии, обеспечили Чарли врожденное чувство превосходства над всеми окружающими.
Он смотрел на учителей сверху вниз, чем немало раздражал их; во всех педагогических отчетах неоднократно появлялось слово «высокомерие» и высказывалась мысль о том, что «Криф мог бы лучше успевать, если бы не считал обучение чем-то недостойным своего внимания». Единственным предметом, к которому он проявлял интерес, стала история. К всеобщему изумлению, он получил приз на школьной исторической олимпиаде за сочинение о том, как Джеймс IV покорял северные земли при содействии тридцати старейших и известнейших шотландских семей, среди которых были Крифы и Аброты, и про знаменитую бойню при Флоден-Филд. Прочие науки Чарли воспринимал без энтузиазма. Он постоянно казался нездоровым, чему способствовал, в частности, болезненно-желтый цвет его кожи. Первые одиннадцать лет своей жизни он безвыездно (если не считать каникул у Маркуса Брэнда) провел под хмурыми небесами Ангуса. Его волосы завивались в густые кудри, и он мыл их два раза в семестр зеленым медицинским мылом, которое лежало на верхней полке в общей душевой.
