Я видела, как Таня не удержалась. Она не спускала глаз с моего живота, постепенно улыбка исчезала с её лица, а ладонь прижалась к губам. Платье не сидело на мне как влитое, но округлости были видны.
– Ой, – обронила она и замолчала.
– Танюша...
Таня часто задышала, отодвинула стул, встала. Провела рукой по щеке, потом посмотрела мне в глаза.
– Это то, о чём я подумала?
Я прикрыла глаза и слегка кивнула.
– Зачем? – только и спросила она, а потом, будто обессиленная рухнула обратно на стул, обхватила голову руками.
Моё тело покрылось невидимой пеленой, горло будто обхватили чьи-то ладони и толчками выбивали всю энергию. Хорошее настроение покинуло меня. Я села на стул напротив неё, положила сумку на колени, судорожно перебирая ремешок руками.
– Рома не знает, – напряженно простонала она. – Как ты могла, Даша? У вас все ещё могло получиться, если бы ты перестала корчить из себя мать Терезу, – она качала головой, больше не посмотрев мне в глаза, уткнувшись в белую поверхность стола.
– У него будет ребёнок. Таня, у него будет ребёнок от другой женщины. Его жены.
– Что ты заладила: жена, ребёнок, – она повысила голос, жёстко отодвинула стоящую чашку рядом с ней, – научись жить своими чувствами. Хватит зарываться в скорлупу и жалеть себя. Решайте уже ваши проблемы, наконец-то.
Всегда собранная подруга, вдруг растеряла былое спокойствие, усиленно колотила ложкой в почти полупустой чашке.
– Рома, когда узнает – сойдёт с ума. Это окончательно разобьёт ему сердце.
– Я не имею правa думать только о себе. Мне нельзя нервничать, Тань, да и его супруге, знаешь ли, тоже, – оправдывалась я. Подруга не ответила, только скривила губы.
– Это Лёшин ребенок, так? – раздражённо уточнила она.
Я схватилась за скатерть, сжала ткань в кулаках. Как ей только пришла такая мысль в голову. Я ожидала чего угодно, только не этого бредового абсурда.
– Таня, как ты могла такое подумать? Таня, как?
– Как? – удивилась она, всё же посмотрев на меня, – а что мне думать? Или ты...как его...решилась на донорское зачатие?
– Ты решила, что я не в себе? – откинулась на спинку стула.
Таня выдохнула, рукой тёрла губы, с силой вжимая локти в стол.
– Это не Лёшин ребенок и не донора, – мне убийственно хотелось соврать. Тем более, видя её реакцию, знала, что она всё расскажет Роме. Не промолчит. Но глубоко в душе надеялась на её порядочность. – Отец моего ребенка – Рома, – вкрадчиво сказала я.
Повисла тишина, нарушаемая шумом автомобилей и болтовнёй посетителей кафе. К нам подошёл официант. Я сделала заказ, а подруга немигающим взглядом продолжала смотреть на меня.
– Это правда, Дашка? – Таня вцепилась пальцами в кружку, беспокойно сглотнула и допила остатки жидкости из чашки.
А мне полегчало от того, что выпалила правду. Врать не хотелось. И в подтверждении моих мыслей, доченька беззаботно толкнулась в животе. И напряженные мышцы позвоночника отпустило.
– Дашка, я не могу поверить. Это же ваша мечта, – она сложила пальцы в замок на подбородке, покачала головой, – я никогда тебе не говорила, но мне мало верилось в успех. Ты же так и не пролечилась?
– Нет, – улыбнулась, посмотрела на голубое небо, – даже подумать не могла и совсем никаких признаков не было. Просто почувствовала шевеление своей девочки и в этот миг сошла с ума. Таня, так не бывает! Но это случилось со мной. Шестой месяц пошел. Танюш, моя крошка полностью здорова.
– У вас девочка будет?
Таня снова прижала руку к губам, слёзы выступили у неё из глаз.
– Да.
– Даша, как же я за вас рада! – Таня схватила ладонями мои ладони. – Вот Ромка-то обрадуется.
– Я не хочу, чтобы он знал... Не сейчас.
– Как не хочешь? – перебила Таня, – Рома должен знать. Это и его радость тоже. Ты не знаешь какой он в последнее время мрачный.
– Тань, ты можешь представить, что будет с Аней, когда она узнает? Если с ней что-то случится, я не смогу после этого жить. Тань, это не просто увести мужчину у другой женщины. Это...лишить ребенка целого мира. Отца.
Таня вскинула ладонь в сторону.
– Так! Стоп!
– Не надо, – перебила я её, зная, что она хочет сказать.
– Надо, Даша, надо. У этой Ани, при имени которой тебя всю трясти начинает, совести совсем нет. Я не спорю, что их отношения изначально были грязными и какими-то неправильными, жалкими. И остаться разведенной с ребенком на руках – не самая завидная участь. Но, извини меня, жить с мужчиной только потому что ей видите ли райская жизнь обеспечена – это узаконенная проституция. Мне лично брезгливо.
– Но она ждёт ребенка.
Этот малыш не виноват, что так сложилось у его родителей. Изнутри сердце прыгало как умалишенное от мысли, что Рома дважды станет папой. Родятся два детских сердечка не чужие друг другу. Брат и сестра.
– И что? Рома никогда от ребёнка не отказывался. И никогда ни в чем её не ущемит. Только её жадность не имеет границ.
Я часто прокручивала в мыслях диалог, когда Аня пришла к нам домой и оставила свои снимки УЗИ. Мне, женщине, мечтающей о своём ребёнке, этот ход послужил толчком. Не могла Аня об этом не знать. И весь её вид показывал, как она упивается своей силой. И про то, что не отдаст Ромины деньги, я сообразила гораздо позже.
Просто...малыш...её и Ромы...
И Рома ушёл к ней. Он с ней.
Душа снова противно заныла, но я заставила её замолчать. Не сейчас.
– Даш, как ты себя чувствуешь? – Таня вывела меня из размышлений.
– Боюсь сглазить.
Подруга сплюнула через левое плечо три раза.
– Страшно от того, что слишком хорошо себя чувствую. Ни что не выдает моего состояния – только растущий живот, – рассмеялась я и погладила по животу, – Тань, необыкновенные ощущения, когда малышка толкается.
Подруга улыбнулась, подскочила, бросилась мне на шею.
– Дашка, как же я вас люблю. Очень рада за вас, – спустя несколько секунд отстранилась, нахмурилась. – Даш, а если тебе станет плохо? Кто о тебе позаботится в этом долбанном Киеве?
– Знаю, знаю, это беспечно. Но Лёша рядом со мной, он часто приезжает...
Таня цокнула языком, усмехнулась.
– Замечательно. Просто замечательно, Даша, – она на мгновение замолчала. Оглянулась, вернулась обратно за столик. – Я понять не могу, ты вернулась к нему?
– Мы друзья, – нахмурилась я.
– Роме это не понравится.
– Что значит не понравится? Он вернулся к своей жене сразу же как я ушла, - Таня одарила меня тяжёлым взглядом, – а ты не знала?
