– Просто я подумала, что твои чувства принадлежат другому.
Китти покачала головой.
– Я им этого не позволяю, – ответила она, с трудом выговаривая слова. – Это совершенно невозможно.
– Ты так считаешь? Даже после того, как…
– Я не могу об этом говорить, – снова покачала головой Китти. – Давай спать, Сеси. День был очень, очень долгий.
Несмотря на усталость, даже задув свечи, Сесили и Китти еще пошептались в темноте. Поговорили о доме, о сестрах, сонно обменялись идеями о том, как добиться, чтобы леди Монтегю одобрила возлюбленную сына, пока, против обыкновения, Китти не заснула первой, едва ли не на середине фразы.
Сесили тоже закрыла глаза. Сердце ее болело за сестру.
«Какая во всем этом безрадостная ирония, почти как в древнегреческих трагедиях, – подумала она. – Только в этот переломный момент Китти поняла, что на самом деле влюблена в Арчи де Лейси».
К рассвету буря не прекратилась. Сестры проснулись поздно. Китти дала Салли выходной и львиную долю оставшихся у нее денег в качестве не вполне достаточной благодарности за все те услуги, которые Салли оказала их семье. День они мирно провели в гостиной, греясь у камина и наблюдая за дождем.
– Может, хочешь завтра куда-нибудь пойти? – спросила Китти, прихлебывая горячий шоколад. – Например, снова посмотреть на мраморы? Знаю, первый наш визит закончился слишком быстро. Или в музеи?
Сесили улыбнулась, принимая от сестры эту оливковую ветвь. На следующий день небо прояснилось, и они побывали во множестве разных мест. Сесили воспользовалась шансом посетить все лондонские достопримечательности, которые очень хотела увидеть. Начали они с мраморов, потом обошли почти весь Британский музей, глазея на его экспонаты. Некоторое время посвятили библиотеке, а вторую половину дня провели в амфитеатре Астлея
[24]. Сесили несколько разочаровало то обстоятельство, что Аптекарский сад был закрыт, но успокоило обещание Китти прийти сюда завтра.
– Это правда? – спросила она.
– У нас еще есть время, – кивнула Китти и глубоко вдохнула теплый воздух. – Лондон сегодня прекрасен!
– «Нет зрелища пленительней!»
[25] – процитировала Сесили.
– Именно, – согласилась Китти.
Они вернулись на Уимпол-стрит, только когда подступили сумерки, чтобы приготовиться к балу. В гостиной сидела тетя Дороти, спокойно попивая чай.
– Так-так, – сказала она, окидывая подопечных критическим взглядом. – Салли говорит, на выходных вам пришлось поволноваться, но, как я понимаю, все разрешилось ко всеобщему удовлетворению?
Китти была только рада, что Салли не смогла удержать язык за зубами и ей самой не придется излагать всю историю тетушке. Надо признать, лицо тети Дороти не выразило того неодобрения, какого ожидала Китти. Напротив, по губам ее блуждала едва заметная улыбка, а на щеках горел румянец удовольствия.
– Да, в итоге нам повезло, – согласилась Китти, пытливо разглядывая тетушку. – Как провели время в Кенте?
– Тоже не без волнений, – ответила тетя Дороти и с легким звоном поставила чашку. – Собственно, девочки мои, и у меня есть небольшая новость. Теперь я замужняя женщина.
Она вытянула руку – на пальце поблескивало обручальное кольцо. Сесили ахнула, брови Китти взлетели вверх.
– Замужняя? – недоверчиво переспросила Китти. – С каких пор? И с кем?
– За кем, моя дорогая, – чопорно поправила тетя Дороти. – Вчера я вышла замуж за мистера Флетчера.
– Вы хотите сказать, что сбежали, чтобы обвенчаться? – слабеющим голосом спросила Китти.
Она что, единственная, кто не пытался прошлым вечером тайно выйти замуж?
Тетя Дороти недовольно щелкнула языком:
– Конечно нет, глупое ты дитя. Побег и тайная свадьба – забава для молодых женщин, я же в ней совершенно не нуждаюсь. Мистер Флетчер получил специальное разрешение, и мы обвенчались субботним днем в церкви его матери – все предельно открыто.
Племянницы молча воззрились на нее, совершенно потрясенные новостью.
– Мне было бы приятно, чтобы вы обе присутствовали при этом, – извиняющимся тоном произнесла тетя Дороти, – но я не хотела отвлекать Китти от мистера Пембертона. А мы не могли больше ждать. Ни я, ни мистер Флетчер.
– Не могли больше ждать? – спросила Китти, сознавая, что повторяет, как попугай. – Тетя, как давно это началось?
– Много лет назад. – Тетя Дороти снова заулыбалась. – Когда-то давно мы были знакомы. Это о мистере Флетчере я рассказывала тогда в парке, если помните. Его жена умерла. Он узнал меня сразу, как только мы встретились на балу у Монтегю. Я предупреждала тебя, что такое может случиться, моя дорогая. Впрочем, в данном случае мне не что жаловаться. Так вот, с тех пор он за мной и ухаживал.
Китти потребовалось некоторое усилие, чтобы переварить новости и разобраться в своих ощущениях. Безусловно, она чувствовала себя глупо – в течение долгих недель тетя и сестра были заняты собственными романами, а она и не догадывалась. С этим чувством справиться оказалось легко. Но было и другое. За последние несколько месяцев она свыклась с мыслью, что тетя Дороти принадлежит ей и Сесили. А теперь мистер Флетчер забрал ее себе… Это выбило Китти из колеи.
– Поздравляю, тетя! – сказала Сесили и, подойдя к новобрачной, поцеловала ее в щеку.
– Моя дорогая? – вопрошающе проронила тетушка.
Китти встряхнулась – не время ревновать. После всего, что тетя Дороти сделала для них – двух юных леди, которые, собственно, не были ее родственницами, – она заслужила каждую каплю радости, какую может предложить ей мир. Китти обняла тетушку.
– Я так за вас счастлива! – хрипло проговорила она, сглотнув комок в горле.
Тетя Дороти смахнула слезинку.
– Мои дорогие девочки, – сказала она, стиснув их руки, и, решительно кивнув, встала. – Мы должны подготовиться к вечеру, – заявила она, хлопнув в ладоши, и добавила, озорно подмигнув: – В конце концов, мое замужество не должно оказаться единственным в этом сезоне.
37
Тем вечером они ехали в экипаже молча, захваченные ожиданием неминуемого финала – каждая понимала без слов, что этот бал с большой вероятностью станет для них в Лондоне последним. Что бы ни произошло сегодня, Китти и Сесили вскоре вернутся домой, к сестрам. Экипаж подъехал ко входу. Китти с внезапной и пронзительной болью вспомнила, каким чудесным, каким странным показалось ей все в первый вечер. Воспоминания вспыхивали в ее мозгу, как фейерверк: горящие свечи, море разноцветных нарядов и сияющих драгоценностей, вкус шампанского, тепло ладони Рэдклиффа в ее руке.
