Сын сжал ее пальцы, понимая, что она имеет в виду не только Лондон.
– Не знаю, – признался он.
Мать была права в том, что он сторонился толпы, помпезности и театральности высшего света с тех пор, как вернулся на землю Британии – исхудавший, преследуемый кошмарами о том, что увидел на войне. Он избегал людных собраний за исключением похорон отца, находил массу причин, чтобы спрятаться… поистине от всего мира. Так казалось проще – уклоняться от высоких ожиданий лондонского общества, пока он пытается разобраться, как дальше жить. Теперь же Джеймс придумывал любые поводы, чтобы задержаться в столице подольше. Он не мог удовлетворительно объяснить это даже самому себе.
– Не знаю, – повторил он. – Но думаю, я останусь еще на какое-то время.
Mать просияла счастливой улыбкой.
– Я рада, – сказала она просто. – Не могли бы вы сопроводить меня сегодня на бал у Солсбери? На Арчи совершенно нельзя положиться. Не знаю, где этот мальчишка пропадает в последние дни.
Рэдклифф был уверен, что в его нынешних затруднениях на романтическом фронте следует обвинить мисс Тэлбот. За время службы в королевской армии у него развилось чутье на мошенников, и оно напрямую вело к этой неотступной, несносной вредительнице. И поэтому, когда мисс Тэлбот прибыла в тот вечер на бал у Солсбери, к ней почти немедленно приблизился Рэдклифф, чье лицо было темнее грозовой тучи. Он небрежно, для порядка, поклонился и учтиво уведомил ее, что она – гарпия.
– Неужели? – откликнулась «гарпия» таким тоном, словно он сказал, что погоды нынче стоят прохладные. – Должна признаться, не вполне понимаю, что привело вас к этому выводу.
– Как бы меня ни огорчала необходимость вам возразить, я уверен, что вы все понимаете. С момента нашего последнего разговора мне не меньше трех раз намекнули на предложение руки и сердца. Скажете, не ваших ручек дело?
Китти не сумела сдержать улыбку.
– Могу только попросить прощения, милорд, – ответила она со всей искренностью, какую была способна изобразить. – Любые опрометчивые высказывания с моей стороны имели целью лишь защитить вашу репутацию от моего очерняющего воздействия.
– То есть, натравив на мою персону всех матерей и дочерей в городе, в действительности вы защищали мою честь?
Она едва удержалась, чтобы не улыбнуться еще шире. Ей начинали нравиться эти обмены колкостями с Рэдклиффом. Разумеется, тот факт, что их видели вместе, неизбежно укреплял ее положение в обществе, но причина заключалась не только в этом. Ей доставляло удовольствие понимание того, что высший свет вынужден иметь дело только с вежливой маской Рэдклиффа, тогда как лишь с Китти наедине он отпускал на волю свое саркастичное острословие.
– Да, именно так, – подтвердила она торжественно.
Собеседник смерил ее невозмутимым взглядом.
– Вы об этом пожалеете, – пообещал он. – Я вам отплачу за неудобства, которые вы мне причинили.
– Если мы собираемся обмениваться угрозами, – сказала Китти, – лучше делать это во время танца, тогда нас не подслушают. – Она посмотрела на него выжидающе. – Не хотите меня пригласить?
– Склонен считать, что вы уже меня пригласили, – отозвался он. – Если это можно назвать приглашением.
– Нет, я пригласила вас пригласить меня, – твердо поправила она. – Но вы, очевидно, решили упорствовать, так что лучше не стоит.
– Последнее меня полностью устраивает, ибо мой ответ был бы отрицательным. Я взял за правило танцевать только с особами, которые мне нравятся, и уж точно не с бесстыжими ведьмами.
Она оскорбилась и ощетинилась.
– Таковы ваши привычки – грубить всякому, с кем вы сталкиваетесь?
– Напротив, – сухо отрезал он. – Весь высший свет считает меня очаровательным.
– Пожалуй, эта глупость им простительна, – парировала Китти, – учитывая, сколь многие представители высшего света имеют привычку заключать браки с близкими родственниками.
Рэдклифф резко вдохнул, закашлялся, поперхнувшись шампанским, а потом рассмеялся.
– Отлично сказано, мисс Тэлбот.
Граф никогда не скупился на похвалу хорошей острóте.
– Теперь-то вы со мной потанцуете? – спросила Китти.
– Никогда! – провозгласил он тоном оперного трагика.
Китти отвернулась от него с не меньшей театральностью, подавив дрожь некоего чувства – несомненно, досады от того, что сегодня он с ней не потанцует. Разумеется, она всего лишь раздражена, ведь он лишил ее возможности вызвать еще один всплеск интереса со стороны подходящих джентльменов, присутствующих на балу. Не более того.
Ей и так есть чем заняться, и против обыкновения ее сегодняшняя цель – очаровать не только джентльменов. Леди-патронессы «Олмакс» были самыми высокопоставленными и наиболее почитаемыми представительницами света в период Регентства, и каждая сосредоточила в своих руках необычайную власть. Приглашение в «Олмакс» от одной из этих дам станет окончательной печатью одобрения, чем-то более значительным, чем просто карточка, знаком различия между обществом и Обществом, как заметил однажды мистер Тэлбот. Китти знала, что он считал этих людей довольно косными, предпочитая проводить время со своей будущей женой, а не в высшем свете с его затхлой атмосферой. Ирония заключалась в том, что Китти опустилась до интриг, дабы получить доступ в те места, которых мистер Тэлбот когда-то избегал. Но она была слишком занята этими интригами, чтобы по достоинству оценить иронию.
Чтобы заполучить приглашение в «Олмакс», Китти продумала несколько направлений атаки. Княгиню Эстерхази и графиню Ливен она исключила сразу. Даже ей недостало бы смелости заговорить со столь высокопоставленными особами. Конечно, на ужине у леди Рэдклифф Китти познакомилась с миссис Баррелл, однако сейчас не могла ее найти. Она опознала леди Каупер в компании леди Кингсбери и потратила добрый час, блуждая вокруг их группки и ища повода включиться в разговор, но эта затея плодов не принесла. Раздосадованная, Китти прекратила попытки и снова огляделась. Удача улыбнулась ей – в противоположной стороне зала она заметила вдовствующих графинь леди Рэдклифф и леди Монтегю, погруженных в беседу с леди Джерси. Превосходно! Китти направилась к ним.
– Мисс Тэлбот! – воскликнула леди Рэдклифф. – Как вы, моя дорогая?
Но тут, к ужасу Китти, вместо того чтобы вовлечь ее в беседу, леди Рэдклифф взяла ее под руку и повлекла прочь, напоследок сказав своим подругам:
– Леди Монтегю, леди Джерси, прошу нас извинить.
Китти бросила через плечо тоскующий взгляд на леди Джерси, прежде чем вдовствующая графиня отвела ее в тихий уголок.
– Я давно хочу поговорить с миссис Кендалл, моя дорогая, – доверительно сообщила она. – Но вы тоже подойдете. Как вы думаете, мудро ли со стороны мисс Сесили столь открыто заманивать лорда Монтегю в сети Гименея?
Китти моргнула.
