Джеймс и бровью не повел – для этого он был слишком искушенным фехтовальщиком, однако Китти почудилось, что его лицо на мгновение напряглось.
– В Рэдклифф-холле меня удерживают дела.
– Наверное, у вас очень много дел, милорд, – парировала она игривым тоном. – Удивительно, что вы не обзавелись помощником, если в вашем поместье столько работы. Дополнительная пара надежных рук освободила бы вам время для посещения Лондона.
– У нас есть помощник! – ревностно поддержал брата мистер де Лейси. – Великолепный мистер Перкинс служит у нас с тех пор, как наш отец…
Он осекся, сообразив, что скорее доказывает небрежение брата, нежели обратное. Обернувшись, Китти заметила сомнение на лице поклонника – его идол впервые лишился части своего сияния. Она улыбнулась.
– Уверен, вы меня простите, мисс Тэлбот, – резко ответил Рэдклифф, – если я доверюсь своему опыту в этой области, а не вашему. Лорду не пристало отдавать управление землями в чужие руки. Это долг, который приходит с титулом.
– Должно быть, вы весьма невысокого мнения о ваших собратьях лордах, – уколола она невинно, – ведь они каждую весну проводят в Лондоне.
– А что насчет вашей тети, миссис Кендалл, она сестра вашей матери или отца? – отрывисто бросил Рэдклифф, словно не расслышал последней реплики собеседницы.
– Матери, – не задумываясь, ответила Китти.
Третья ее ложь за сегодня, но такая ложь, которую она с самого начала считала необходимой, чтобы сохранить их историю как можно более безупречной.
– Мне жаль, что я до сих пор с ней не познакомился, – с искренним огорчением сказал Арчи.
Рэдклифф смерил Китти проницательным взглядом. Она постаралась сохранить бесстрастное выражение лица, но это ей уже не помогло.
– Ты ей не представился? Экая небрежность с твоей стороны, – отчитал Рэдклифф младшего брата.
– Правда? – виновато откликнулся Арчи. – Почему бы вам не поужинать с нами завтра вечером?
– Вы слишком добры, – сказала Китти, быстро прикидывая в уме.
Тетя Дороти ни за что на свете не переступит порог дома на Гроувенор-сквер, ведь она и так настойчиво возражала против всех этих рискованных замыслов подопечной.
– Но моя тетя еще не наносила визита вашей матушке.
– Тогда мы нанесем ей визит без промедления, – не сдавался Арчи.
– Кроме того, тетя Дороти быстро устает, – торопливо добавила Китти. – И хотя после кончины дяди прошло много лет, она по-прежнему его оплакивает.
Дорожка наконец расширилась до такой степени, что все пятеро всадников могли ехать рядом. Арчи подстегнул коня, чтобы поравняться с Китти.
– Разве тихий ужин с мамой может быть настолько утомительным? – спросил он с сомнением.
– О чем вы? – заинтересовалась леди Амелия.
– Арчи пытается пригласить тетушку мисс Тэлбот поужинать с нами завтра, – объяснил старший брат. – Но успеха пока не достиг.
– Но мы не сможем, – вмешалась Сесили. – Мы обещали завтра вечером сопроводить тетю Дороти в Воксхолл-Гарденс
[7]. Китти, разве ты забыла?
С каким наслаждением Китти отвесила бы ей сейчас пощечину!
– Ах да, – пробормотал лорд Рэдклифф. – Я слышал, сады удовольствий приобретают все большую популярность среди тех, кто оплакивает близких.
– Так это же отлично! – нашелся Арчи. – Мы к вам присоединимся!
Отказаться Китти не смогла – не придумала весомого повода – и просто сменила тему в надежде, что о Воксхолл-Гарденс все забудут.
Остаток утра прошел без явных проявлений враждебности. Китти почти забылась – настолько, что позволила себе получать удовольствие от общества де Лейси, вместе со всеми пуская лошадь в легкий галоп на поросших травой тропках и лихо прыгая через живые изгороди. Возможностей для разговоров было немного, и Китти с облегчением воспользовалась передышкой. В Уимблдоне они дали отдых лошадям и перекусили в местной гостинице. Китти побудила Сесили высказаться по поводу oeuvre
[8] Уильяма Каупера
[9]. Сама Китти понятия не имела, кто это такой и даже что означает слово «oeuvre», но последовавшая лекция была ей знакома и предсказуемо растянулась почти на весь обратный путь.
Вернувшись в дом на Гроувенор-сквер, Китти отказалась от предложенного хозяйкой угощения, надеясь, что если удалиться как можно скорее, то вселяющие ужас планы на Воксхолл-Гарденс уйдут в забвение. Одного она не учла – настойчивости Арчи, пораженного в самое сердце чувством вины из-за того, что он столь жестоко пренебрег долгом возлюбленного. Он немедленно выложил матери это предложение.
– Превосходная мысль! – воскликнула леди Рэдклифф, оживленно захлопав в ладоши. – Предлагаю отправиться всем вместе, мы можем арендовать кабинку!
– Не слишком ли вы утомлены? – в отчаянии спросила Китти.
– Вовсе нет, я чувствую себя прекрасно! – с жаром заверила ее леди Рэдклифф.
«Пышущая здоровьем старая лошадь», – промелькнула у Китти мятежная мысль.
Их судьба была решена, и у Китти не осталось иного выбора, как сдаться. Прилепив на лицо улыбку, она попрощалась с леди Рэдклифф, леди Амелией и мистером де Лейси – тот многозначительно сжал ее руку, – но улыбка исчезла, когда Китти повернулась к Рэдклиффу.
– До завтра, мисс Тэлбот, – сказал он, склоняясь над ее рукой.
– Да, до завтра, – согласилась она.
Они замерли на мгновение, оценивающе глядя друг на друга. Обоим пришло в голову – хотя, разумеется, мыслей противника они не знали, – что их диалог прозвучал как прощание дуэлянтов перед завтрашним поединком на рассвете.
Колеся в двухместном экипаже по многолюдным улицам Лондона, Рэдклифф думал о том, как мучительно ему сейчас не хватает отца. Познакомившись с мисс Тэлбот, он по достоинству оценил ледяное мужество, с каким предыдущий лорд Рэдклифф противостоял всему, что угрожало престижу де Лейси. Отца, бесспорно, тревожила бы лишь репутация семьи – в отличие от Джеймса, заботившегося о ее счастье. Но он, несомненно, знал бы, какие шаги следует предпринять, дабы уничтожить угрозу, и сделал бы это, не сбившись с ноги. Как и многие поколения де Лейси до него.
В своих способностях решить эту задачу Рэдклифф усомнился. Как это унизительно – настолько недооценить противника! Безусловно, отец, будь он жив, потерял бы еще толику уважения к своему первенцу (если это вообще было возможно). Рэдклифф почти услышал его голос, как если бы за спиной сидел отец, а не Лоуренс, его грум, примостившийся на запятках и наблюдавший опытным глазом, как хозяин управляет коляской.
