А вокруг были развалины. Некоторые старые, поросшие кустами и деревьями, появившиеся еще во время Последней войны, когда заокеанские боевые роботы штурмовали Москву после ядерной артподготовки. Ракет на столицу упало немного, щит противовоздушной обороны над городом был качественный. А вот затяжные бои на улицах повредили Москву знатно – биороботы, которых тут сокращенно зовут «био», тогда были оснащены серьезными средствами поражения и боеприпасов не жалели. Правда, у стен Кремля обломились и взять крепость не смогли, сколько ни пытались.
А дальше город разрушало время…
Все-таки двести лет прошло после той войны, и сейчас уже было не понять, что раньше находилось на месте большинства развалин. Хотя некоторые здания сохранились весьма прилично: одни – в основном старинные, потому что были построены на века, другие – по непонятным причинам, объяснимым лишь с одной точки зрения: мир Кремля – это тоже одна огромная аномальная Зона, в которой могут случаться любые, даже совершенно необъяснимые вещи.
Пока мы шли, Васька по моей просьбе рассказывал новости.
– Нео совсем озверели, – жаловался пацан. – На людей настоящую охоту объявили. Недавно шайны не пойми как Купол прорвали, пошли на Кремль – но не дошли. Несколько больших отрядов нео их ночью перебили и сожрали. Прикинь?
– Хоть какая-то от них польза, – заметил я.
– Лучше ну ее к лесовику, такую пользу, – нахмурился Васька. М-да, зря я это ляпнул. У пацана только что нео родичей поубивали, а я – «польза»…
Дальше шли молча. Васька маленько впереди, я следом. Переговариваться можно, но неохота. Похоже, обиделся на меня пацан. Ну, тут уж ничего не попишешь, жрать захочет – перестанет. А в рюкзаке, что мне бармен дал, найдется, чем обиду заесть-запить.
Через некоторое время впереди замаячил Белорусский вокзал – вернее, то, что от него осталось. Местами обвалившиеся стены без крыш, в сохранившихся фасадах большие квадратные дыры на месте окон – где-то забитые досками, где-то заложенные бетонными обломками. Грустно, конечно, смотреть на такое, я ж этот красивый вокзал помнил прекрасно. И вот что от него осталось. Был памятник архитектуры, а стал печальный памятник давней войне, превратившей прекрасный город в руины…
– Поганое место, – проговорил Васька. – Чет задумался я, свернуть надо было. Давай обойдем…
Но обходить было поздно.
Из развалин вышли люди, пять человек. Одеты кто как, вооружены тоже не фонтан. У двоих копья в руках и топоры за поясами, у одного обрез двустволки, еще двое, правда, с автоматами – с нашим АК и американской М-16. Пока что стволы опущены вниз. Признак не плохой, но и не особо хороший, поскольку поднять оружие – дело одной секунды.
– Далеко ль собрались, сердешные? – задушевно поинтересовался бородач с М-16. Судя по тому, что он говорит, а остальные молчат, – вожак.
– Лихие люди… – в ужасе прошептал Васька. – Те самые, с Ленинградского…
– Кому далеко, кому и рядом, – хмуро ответил я, прикидывая возможности «Вала». Далековато друг от друга стоят разбойнички, полукругом рассредоточились. И автоматчики – по краям того полукруга.
Грамотно. Пока я одного буду расстреливать, другой расстреляет меня. Будь я один, попробовал бы поиграть с ними в «догони меня пуля». Но рядом был Васька-сирота, которого и так судьба стороной обошла. Обидно будет, если погибнет в перестрелке.
– Что-то ты не любезный, человек прохожий, – проговорил бородач.
Голос у него был зычный, громкий, словно он густым басом в невидимую трубу орал. Небось потому и вожак – любого переорет. Может, мутант? Таких голосов у обычных людей не бывает. Не должно быть.
Думаю, все же бородатый был мутом, потому что от его раскатистого баса я оглох слегка и не услышал, как к нам с тыла подкрались еще двое.
Мне в бок ткнулся ствол, справа пискнул Васька, когда здоровый детина приставил ему нож к горлу.
– Ну, вот и все, – прошипел тот, что стоял позади меня. – Молись, коли умеешь, потому что у нас мясо закончилось.
– Кривой дело говорит, – кивнул бородач, подходя ближе. Теперь, кстати, он говорил нормальным голосом, отключив свой волшебный бас, от которого уши закладывало. – Нешто мы рукокрылы какие, чтоб живых людей без последней молитвы оставить? Читай давай, да побыстрее.
Пока он говорил, тот, что сзади, снял с меня «Вал» и довольно гыгыкнул. Хотя и с некоторым недоумением в голосе – по ходу, впервые держал в руках такое оружие.
– Глянь, старшой, какой ствол у него, – сказал доселе невидимый мне разбойник, убирая твердое от моего бока и делая шаг вперед – видать, был уверен, что никуда я теперь безоружный не денусь.
– Хороший ствол, – кивнул бородач, подходя еще ближе и на всякий случай держа меня на прицеле своей сильно не новой М-16. – За такое ружье их можно быстро зарезать, без развлечений. Считай, купили они себе быструю смертушку…
– Погоди, старшой, как – без развлечений? – возбужденно проговорил широкоплечий детина, который нож убрал и сейчас зачем-то лез Ваське за пазуху. – Это ж девка, прикинь? А с виду пацан пацаном. И не смотри, что тощая как палка, сиськи у ней что надо!
И тут я краем глаза уловил, как Васька завел за спину обе руки, после чего раздался очень тихий щелчок, сильно напоминающий тот, что случается, когда кто-то взводит курок «нагана».
Бандиты были уверены, что мы и не подумаем сопротивляться: их семеро, нас двое, причем единственный из пленных, который может быть опасным, под прицелом трех стволов.
Но они серьезно просчитались.
Детина на щелчок среагировал, даже попытался назад отпрыгнуть. И у него получилось, кстати…
А дальше случилось жуткое.
Полотняные штаны бандита практически мгновенно потемнели, окрасившись кровью. А из широкого разреза ткани в области паха вывалился кусок плоти, немного похожий на изображение, которое хулиганы всех миров рисуют на заборах.
Все замерли.
Когда любой мужик видит такое, у него непроизвольно возникает неприятный спазм ниже пупка, природный рефлекс организма, призывающий любой ценой не допустить подобного с ним!
А потом раненый закричал.
Страшно.
Не по-человечески…
Так верещит смертельно раненный заяц, пытающийся уползти от охотника… Детина смотрел вниз, на свой пах, бессильно наблюдая, как из распоротой ширинки бьет в землю серьезная струя крови, причем не ослабляя напора, – и орал жутким, противоестественным голосом, от которого даже у меня на спине холодный пот выступил.
Но я на мгновение быстрее других пришел в себя, что понятно: пройдет та секунда, и нас с Васькой, или кто он там на самом деле, убивать за такое будут крайне медленно и максимально больно. Потому я резко ударил ближайшего бандита ребром ладони по острому кадыку, выхватил из рук захрипевшего врага свой «Вал» – и начал стрелять, одновременно смещаясь за спину противника, схватившегося за горло.
