– Нет, – качнула она головой, делая шаг ко мне. – Ты мог идти мимо, не спасать. Но ты… спасать. То есть спас меня. Так что я теперь иметь Долг Жизни.
– Забей, – поморщился я, доставая из аптечки кривую хирургическую иглу с уже заряженной нитью. – Я твой долг аннулирую. А теперь извини, у меня, как видишь, дело есть.
Не прокатило.
Случилось то, чего я опасался. Она просто подошла, взяла мою руку и принялась ее лизать. Медленно, глядя при этом мне в глаза.
Ох, блин… Было уже такое у нас с ней, с продолжением… И от воспоминаний об этом у меня в нижнем регистре моментально неслабое напряжение образовалось. Нет, я все понимаю, слюна киборгов целебная, от нее раны затягиваются чуть ли не моментом, но вот реально – лучше б я ту рану зашил и на этом закрыл вопрос.
Но меня никто не спрашивал. И хрен вырвешься из ее стальных пальцев – в смысле, танталовых. Но что самое неприятное – вырываться совершенно не хотелось.
Язык у нее был горячим, будто разогретым на костре. И слюнявым. Я видел, как вслед за ее длинным лизом рана заполняется чем-то вроде белесого геля, жгучего, словно крапива. А еще я видел, как края глубокой раны начинают медленно сходиться, выдавливая этот гель наружу. Такое повреждение тканей, будучи зашитым, заживает пару недель – если не загноится, конечно. Сейчас же оно затягивалось прямо у меня на глазах. И можно было не спрашивать, как такое возможно, ибо ответ я знал из прошлого опыта. Специальные железы у кио вырабатывают слюни на основе регенерона, только с улучшенной формулой. И у самих киборгов ранения быстро затягиваются, и человека эти боевые машины могут подлечить, если потребуется. И напряжение снять, которое возникает у нашего брата ввиду долгого отсутствия женского внимания.
Хотя нет, не в моем случае. Было оно, женское внимание, немногим более суток назад… Горячее, страстное… Настоящее. По крайней мере, так мне казалось в тот момент. А потом я ту девушку убил своей рукой. И пусть логика и здравый смысл подсказывают, что я не любовь всей своей жизни зарезал, а чудовище, которое пришло, чтобы отнять мою жизнь, – не прокатывал эдакий аутотренинг. Потому что когда голова думает одно, а сердце говорит другое, душа страдает так, что хоть вешайся…
Настя лизню свою тем временем закончила и руку мою отпустила. Теперь она просто стояла и смотрела на меня. Бесстрастно, как машина, но в то же время чувствовался в ее взгляде интерес, какой бывает у женщины к мужчине, который пару раз за десять минут спас ей жизнь. Чуйка моя тренированная подсказывала, что захоти я – и все будет. Прямо сейчас, прямо здесь, даже в развалины идти не надо, так как хрен кто подойдет к двум спаривающимся убийцам, перемазанным желтой кровью врагов, трупы которых валяются вокруг них.
Но я не захотел. Головой, сердцем и душой, хотя нижний регистр моей тушки был весьма не против воспользоваться ситуацией. Понимая, что, скорее всего, потом пожалею о своем решении, я ничего не сказал, даже не поблагодарил за лечение, а просто повернулся и пошел вдоль улицы с полуразрушенными домами по обеим ее сторонам…
Но ушел недалеко.
* * *
Картинка перед глазами вновь поменялась, и вместо улицы я увидел дорогу. Длинную, уходящую далеко за горизонт. Мои пальцы сжимали руль тяжелого мотоцикла, на котором я сидел и по бокам которого торчали два пулемета-«минигана», а в сумке, прикрепленной к мотоциклу, сидело лупоглазое, ушастое, мохнатое, лемуроподобное существо, которое я, помнится, назвал Рудиком.
Словно почувствовав что-то, оно повернуло голову и посмотрело на меня большими печальными глазами. Так посмотрело, что у меня аж сердце заныло и в горле запершило…
Но на этот раз не было у меня другого выбора.
Я остановил мотоцикл и, стараясь не смотреть в глаза маленького мутанта, сказал:
– Вылезай.
Рудик недоверчиво прижал уши.
– Что-то у меня плохое предчувствие, – произнес он. – Я сейчас вылезу, а ты уедешь.
Врать не имело смысла.
– Да, уеду, – сказал я.
Рудик вздохнул.
– Я знал, что так будет, – произнес он. – С самого начала знал, с того момента, как ты предложил убить зонных
[4]. Но не верил, что ты сможешь бросить слабое, беззащитное существо посреди дороги. Ты ведь понимаешь, что обратного пути у меня нет. И что я просто погибну тут один.
– Не обязательно, – деревянным голосом произнес я. – Но со мной ты погибнешь точно. Поэтому возьми «Вал» – и уходи. Думаю, ты знаешь, как им пользоваться.
Я снял с плеча уникальное бесшумное оружие, которое Кузнец в Зоне довел до совершенства, и протянул мутанту.
Но тот лишь покачал головой.
– Оставь его себе, хомо. Если я возьму твою огненную трубу, то ты будешь думать, что, возможно, она мне помогла и я остался жив. А так моя смерть будет на твоей совести.
Сказал, повернулся и пошел в сторону от дороги.
– Твоя смерть и так на моей совести, – прошептал я. После чего слез с мотоцикла, повесил «Вал» на руль и направился в сторону рощи с корявыми деревьями.
Мне было все равно куда идти, лишь бы в сторону, противоположную той, куда ушел Рудик. Чем дальше от меня, тем лучше для него. Зная его натуру, я был почти уверен, что спир вернется к мотоциклу – не пропадать же добру!
И будет ждать меня.
Долго.
Может, сутки, может, больше…
А потом, поняв, что я не вернусь, он заведет мотоцикл – он сможет, я уверен, – и поедет куда-нибудь, навстречу своей судьбе…
Сверху громыхнуло, а потом в рощу, к которой я направлялся, ударил столб пламени.
Не молния, нет.
Хуже.
Гораздо хуже…
Это был огненный шквал, который не сжег, а просто в мгновение ока содрал с деревьев хилую листву, ветви, кору, превратив их в огненные факелы, торчащие из земли.
И земля не выдержала удара. Разошлась в стороны, словно плоть, в которую вонзили гигантский невидимый меч. Причем эта трещина стремительно расширялась – и я понял: через несколько мгновений я провалюсь в нее вслед за пылающей рощей и тоннами земли, осыпающимися вниз с ее краев…
Бежать было бесполезно, слишком быстро расширялся провал. Поэтому я просто стоял, смотрел и ждал, когда разбушевавшаяся стихия поглотит меня…
Но за мгновение до того, как земля разверзлась у меня под ногами, кадр сменился.
* * *
На меня смотрели большие глаза с длинными-длинными ресницами. Маленькая нео-подросток по имени Рут с аппетитными формами, покрытыми шерстью, свойственной этому виду разумных человекообразных.
– Снар ее сильно любил?
Вот он, тот самый момент, когда она начала привязываться ко мне. Я с полчаса назад спас жизнь этой милой обезьянки, помешав Ррау всадить стрелу ей в спину, а она минут пять назад спасла мою, метко швырнув осколок кирпича в глаз вожаку руконогов
[5]. А теперь она интересовалась, сильно ли я любил Марию, хотя я ей об этом не говорил. Просто интуиция слишком сильно развита у женского пола, что у гладкокожих его представительниц, что у мохнатых. И если женщина метит на место в твоем сердце, она очень чутко чувствует, занято то место или нет.
