Это была чистая правда. Кажется, Соколов все-таки стал моей семьей. По крайней мере, у меня в голове. У меня был на подходе второй ребенок, и оба были от него. Я была впервые замужем, и мой муж был именно Дима. Было бы странно, если бы мозг рассчитал все иначе.
Странно все вышло, конечно. Кто бы только мог подумать, что соглашаясь много лет назад стать суррогатной мамой, спустя какое-то время я окажусь в объятиях этого мужчины. Что захочу родить ему второго ребенка. Уже просто так. Потому что хочу. И потому что… да, люблю.
Когда так получилось? В какой момент? Почему?
Женщины ведь всегда могли очень красочно описать такие яркие эмоции и отношения, а я вот не могла. Хоть убей, не могла. Дима вроде бы поначалу меня злил и раздражал. Мне хотелось ему возразить во всем. А еще он меня жуть, как пугал своими обещаниями отобрать Сашеньку. А потом… все как-то неожиданно изменилось и потекло совсем в другом русле.
Может быть это случилось в тот момент, когда я в первый раз увидела у себя под подушкой пресловутую «Аленку»? А, может быть, когда в бассейне Дима надевал на меня туфли? А, быть может, он очаровал меня, когда несмотря на все мои протесты, подарил мне чудесную, новую студию? Хотя, наверное, дело все же было в шоколаде.
– Принцесса, не хочу тебя заставлять говорить о том, что ты пережила, совсем не хочу заставлять переживать все заново, но нам нужно об этом поговорить, – тихо произнес Дима, продолжая мерно водить ладонью по моей макушке.
К сожалению, он был прав. Нам нужно было обо всем поговорить, все выяснять и решить, как быть дальше. После отъезда из ветклиники, я сделала все так, как мне велел Соколов и с тех пор уже три дня мы с Сашей не выходили на улицу. Сегодня привезли Борзого, но выгулы пока тоже были под запретом. Пес был слишком слаб для пробежек. Благо, Слава спас его, и заверил, что с ним все будет хорошо, бояться нечего.
Однако отсиживаться в квартире вечность было просто нельзя. Саше нужно было ходить в школу, мне – на работу, к врачам и прочее.
– Да…
– Расскажи мне все, ладно? С самого начала, стараясь не упускать ни одной, даже маловажной, на первой взгляд, детали.
– Хорошо…
– Ты, должно быть, шутишь?
– Я бы очень хотел…
Я не могла поверить своим ушам. Дима всерьез говорил то, что говорил?
– Послушай, если уж по-хорошему, то врагов до кучи у тебя, а не у меня. И вообще, все неприятности, что стали происходить со мной в последнее время, начались именно с твоего появления в мою жизнь.
– Вот, значит, ты как думаешь?
– Нет. Я не виню тебя. Но я не думаю, что это мой враг. Я думаю, что кто-то пытается достать тебя через меня, потому что я слабое звено. И очень глупо при этом думать…
– Что? Что они попытаются использовать твоих друзей?
Мы разошлись во мнениях с Соколовым. Как и обычно.
– Неужели ты правда думаешь, что это могла сделать Вероника?
– Я думаю, что каждый может пойти на что угодно. Для того, чтобы это произошло, нужны обстоятельства. Кого-то купят, кого-то запугают, но, в конечном итоге, у всего в этом мире есть своя цена. У любого человека есть своя цена.
– Нет. Не так. Просто ты привык видеть мир сквозь призму товарно-денежных отношений. Ты привык, что все вокруг тебя продается и покупается. Ты даже любовь мою вначале пытался купить.
– Это называется ухаживания и их придумали задолго до так называемых «товарно-денежных» отношений. Все это уходит корнями в прошлое, да так глубоко, чтобы не отыскать. Но мир такой, какой есть. Ты можешь его не принимать и продолжать на все сквозь розовые очки. Разумеется, если тебе так удобнее. Но здесь я прав.
– Да что ты такое вообще говоришь! Ну смысл?! Объясни мне?! Какой смысл Веронике врываться в мою квартиру, переворачивать там все вверх дном и ранить собаку? Это же абсолютный бред!
Я поднялась слишком резко, и боль в спине и пояснице резко заставила замереть.
– Ты как?
– Пусти!
Мы спорили с Димой уже битый час и мне больше не хотелось находиться так близко. Он обвинял моих ближайших друзей во всех бедах, что выпали на мою долю. А я была уверена, что это происки либо его конкурентов, либо бывших девушек.
– Сколько вообще обиженных ты оставил за своей спиной?
– О чем ты? – Дима бросил на меня негодующий взгляд.
– Сколько женщин? Сколько бизнесменов обижены на тебя? На твоего отца? На весь твой род? Но, нет, о них ты не думаешь, все валишь на мою соседку!
Дима утверждал, что Вероника повинна в погроме моей квартиры и, возможно, в других злоключениях. Таких, как, например, поджог у новой студии или погром старой. А доказательством приводил то, что его люди круглые сутки дежурили возле моего дома. И никто «чужой» в дом не заходил и не выходил. Наблюдение, по его словам, велось по всему периметру и, если бы объявился кто-то подозрительный, его бы обязательно увидели. Значит, действовал кто-то из жильцов дома непосредственно.
– Мы с Вероникой знакомы почти десять лет. Услышь меня, Дима. Если бы она хотела мне навредить, если бы у нее были бы какие-то обиды на меня, она бы начала мстить давным-давно. Я много раз доверяла ей сидеть с Сашей, она мне оставляла Захара. Мы не-разлей-вода последние восемь лет. Я бы почувствовала или, наконец, увидела бы угрозу с ее стороны. Ты ошибаешься. Она хорошая девушка. Одна растит своего сына, никогда ни на что не жалуется, никогда не делала ничего предосудительного. Вероника много раз помогала мне ничего не прося взамен. Задолго до тебя. Это не может быть она. Просто не может. Ищи виноватых, но в другом месте.
– Может быть, ей просто предложили деньги, откуда ты знаешь? – Дима притянул меня обратно к себе. Я побрыкалась для проформы, но вскоре сдалась и уложила голову обратно на широкое плечо. – Если она одна растит ребенка, то это, должно быть, тяжело. Она могла устать. Могла захотеть жить по-человечески. Обеспечить сына. Квартира, машина, счет в банке. Думаешь, это не стоит того, чтобы предать друга?
– Нет, не стоит. И Вероника об этом знает. Мы, простые люди, ценим дружбу намного выше вас, богачей. У вас-то и так все есть, а у нас есть только вера, надежда и любовь. Это не пустые слова. Вероника не виновата.
– Ладно, – тяжело вздохнул Дима.
– И растить ребенка одной далеко не так тяжело, как ты описываешь. Да, сложно. Моментами. Но в целом, ничего катастрофического не вижу. Я, вон, собиралась так растить двух.
– Так, ну все, договорилась, – прошипел Соколов, неожиданно кусая меня за мочку уха. Видимо, это оказалось единственным местом, куда он смог дотянуться. Я пискнула, повернулась к мужу, чтобы выговорить ему, как следует и тут же угодила в его ловушку. То ли наглец, то ли стратег. Взял, воспользовался моментом, да поцеловал.
У нас почти что все наладилось. Уж не знаю, что там щелкнуло в голове у Димы, но он больше никуда не ездил, отложил свой Китай и старался проводить с нами как можно больше времени.
