Он словно пытался отобрать у меня задание. Нет, не напрямую. Морт назначил операцию на территории ликанов, с которой справился бы даже новичок. И я смотрел, как он объясняет Ами её действия и суть самого задания, и думал о том, нежели он рассчитывает, что я позволю кому бы то ни было забрать у меня дело, которое я разрабатывал несколько недель? Чёрта с два! А ведь он продумал всё, знал, что я не отправлю Ами одну в лес, к ликанам, что буду сопровождать её и таким образом откажусь от дела…а ещё знал, и мы оба с ним знали, что Ами необязательно было вообще браться за ликанов.
Сейчас, впрочем, она сидела с широко раскрытыми глазами, вжавшись в своё кресло, и боясь произнести хоть слова, лишь слушая нашу перепалку с отцом. Иногда бросала на меня умоляющие взгляды, чтобы я прекратил и принял условия Морта. Иногда, мне казалось, что она способна взметнуться с кресла и вцепиться в лицо Главы…и он видел это тоже, и, кажется, больной ублюдок только получал от этого удовольствие.
— Слишком много на себя берёшь, мальчик.
— Плевать. Я сказал, что разрушу операцию, если ты доверишь её другому.
— И это будет приравнено к предательству и станет поводом для трибунала.
Ами резко выдохнула и перевела взгляд на меня.
— Значит, меня уничтожат, но я заберу с собой чёртову информацию в могилу.
— Ты ведёшь себя как капризный ребёнок, а не как профессионал.
— Я говорю тебе, как профессионал, что никто, кроме меня, не знает это место настолько хорошо. Вся эта карта…эти обозначения, они не стоят и гроша без тех фотографий, что сделал я.
— Я уверен, что ты хорошо, — сказал с нажимом, — подумаешь и ознакомишь нас с ними.
— Да чёрта с два! Это моё дело, и только мне его доводить до конца.
И зарычать, потому что напугал мою Ами. Она вздрогнула, когда он резко дёрнулся ко мне и, глядя исподлобья, изменившимся от злости низким басом процедил:
— А я сказал, что там слишком опасно, и я не собираюсь рисковать своим лучшим солдатом.
— Поэтому ты пустишь туда пушечное мясо? Морт, ты отлично знаешь, что никому, кроме меня, не поверят высшие, если поймают. Кто из твоих солдат может закрывать сознание так, как я?
— Да они вскроют его, как орех, ты даже не успеешь понять, что с тобой, а уже будешь валяться безжизненным овощем.
— Кто из твоих солдат знает настолько хорошо эту зону? Кто из них…да ты сам не можешь перемещаться в таких местах. Вспомни Мендемай. А я могу! И ты можешь отрицать очевидное, можешь сопротивляться здравому смыслу, но у тебя нет других претендентов на эту роль!
* * *
Я не знаю, каким чудом тогда наш разговор не закончился кровопролитием. Не знаю, повлияло ли на это присутствие Шай, но именно она помогла успокоиться после. Помогла, наконец, сделать очередной застрявший в груди вдох, возникший, как обычно, при споре с Мортом.
Она. Сразу же, как только Морт испарился из своего кабинета, а мы вышли из него. Прямо в коридоре просто приложила к моим губам пальчик и, стянув с плеч форму, развернулась спиной, выгнувшись и запрокидывая голову. Взять, впечатав её грудью в холодный гранит и оттянув на себя её волосы, чтобы вгрызаться в шею сбоку клыками и пить её кровь. Глоток за глотком, пока бьется ладонями о стену, неспособная произнести ни звука, потому что я не позволяю, лихорадочно подающаяся бёдрами навстречу моим движениям. И сходить с ума от тех громких стонов и проклятий, что посылает мне мысленно, вперемешку с мольбами не останавливаться…поймать ровно мгновение…ровно несколько секунд до того, как она взорвётся от наслаждения, и удержать это её состояние, удержать, не давая сократиться, не давая кончить, вбиваясь в её тело до тех пор, пока самого не прошибёт мощнейший оргазм…и где? Возле кабинета моего отца, опираясь руками о грязные стены, почти полностью одетый и после тяжелой тренировки…оргазм, которого упорно пытался достичь со шлюхами в городе, и не смог…чёрт тебя раздери, Амира Шай, не смог, чтобы потом распадаться на атомы наслаждения здесь с тобой.
«Сээээээм».
А после целоваться, словно умалишенные, благодаря за эту дозу кайфа и некоего умиротворения, которые сейчас разливались внутри, успокаивая, возрождая снова к жизни. Рядом с ней. И ни слова о том, что она увидела, будто это было в норме…будто это вообще могло быть в норме.
Только однажды, позже.
«— Он заботится о тебе.
И замолчала, потому что мы оба никогда не разговаривали о наших семьях. Я не хотел причинять боль ей, она боялась сделать то же самое со мной. Удивился. Вплоть до этих слов у нас с Ами было не просто взаимопонимание…мне казалось, она стала какой-то недостающей частью меня, которую я потерял где-то. И все эти годы я неосознанно искал именно эту часть. Она не просто понимала меня с полувзгляда…иногда я думал, что мы просто мыслим одинаково. Обо всём, что не касалось гигиены, естественно. Здесь моя девочка была неосмотрительно легкомысленной.
— Ты же не мыла руки, — глядя на то, как быстро облизнула испачканные в каком-то джеме пальчики. Да, я позволял ей нарушать устав и проносить сладости в мою комнату, негласно ставшую нашей общей.
— Не страшно, — она махнула рукой, — Сэм, ты не замечаешь, а он всё время следит за тобой.
— Там столько микробов…
— О чём ты, — Ами посмотрела на свои руки, нахмурившись, — я бессмертная, ты помнишь? И я тебя удивлю, но ты тоже. Представляешь? Ты не умрёшь, если поднимешь что-то с земли и съешь.
И у меня замирает сердце, потому что я понимаю, что она знает об этом из собственного опыта.
— Но тем не менее это омерзительно. Вся эта грязь…
И через мгновение пожалеть об этих словах, потому что её губы растягивает соблазнительная улыбка, а взгляд становится хитрым.
— Уверен, Шторм? А хочешь, я докажу, что это ни черта не омерзительно.
И маленькая ведьма начинает мееедленно и с громким причмокиванием облизывать свои пальцы. Один за другим.
— Присоединишься ко мне? Или пойдёшь за стерилизатором?
— Сучкаааа, — отталкивая её на кровать и широко разводя её ноги в стороны, чтобы встать между ними, потому что только от одного вида чувственных губ, обхвативших сразу два пальца, у меня встал, — добилась своего?
— Твоя сучка, — приподнимая бёдра и потираясь промежностью о напряжённый член, чтобы свести с ума и заставить сорваться.
* * *
Она выбивала меня из равновесия и в то же время с ней единственной я чувствовал какое-то непривычное для себя умиротворение. Так бывает, когда после долгой и тяжелой поездки приезжаешь в дом. И я ощущал себя с ней не просто дома, с ней я был целым и живым. С ней я вновь хотел жить.
Мы были в лесу. Согласно разведданным, ликаны заключили тайное соглашение с кем-то более могущественным, возможно, демоном, о сотрудничестве. По условиям сделки они должны были организовать ряд бунтов и военный переворот и отбросить границы Братства на несколько километров дальше, тем самым ставя под вопрос власть Воронова и оказывающего ему поддержку Нейтралитета, а заодно и оттяпать приличный кусок земли. Так как мы не знали заранее, кто из ликанов будет на собрании, действовать пришлось по ходу. Моя Ами перевоплотилась в одного из местных князьков, которого я обездвижил и теперь держал под своим контролем на заднем дворе.
