И минуты растянулись на вечность…минуты после, когда он лежал на спине, тяжело дыша, и смотрел мне в глаза, и я все еще там над звездами. Не одна. Вместе с ним. Сплел пальцы с моими и улыбается…в зрачках, выступивших на фоне темно-синей радужки, мое отражение и чисто мужской триумф, а потом как взметнулся и закрыл от посторонних взглядов.
* * *
Он помогал мне одеться, как заправская служанка, стягивал вверх корсаж платья, поправлял подол, ласкал, ведя пальцем по коже и не отводя взгляда от моих глаз.
— Шелковая…
— Ткань? — не могу оторваться. От него невозможно. Словно взглядами можно целоваться, сплетаться в единое целое. Как это называется…вот это невыносимо болезненное ощущение в груди, когда хочется плакать и одновременно кричать? Как оно называется у смертных…ведь этому есть название.
— Твоя кожа…Ами.
Провел костяшками пальцев по ключице и поднялся вверх по шее к подбородку, провел по щеке, и я невольно закрыла глаза, наслаждаясь лаской.
— Как я…первый? Ты же агара.
Прислоняясь лбом к моему лбу и перебирая длинными пальцами мои локоны, пропуская их между фалангами, и рыжий цвет уже не кажется мне настолько отвратительным.
— Наверное, я была сделана только для тебя. И ждала, пока ты появишься в моей жизни.
Подняла взгляд и вздрогнула от того, насколько ярче засияла синева, пробиваясь через мрак, поедая его сочным оттенком. В моих словах была доля правды. Циничная. Та правда, которую мне внушал Ибрагим. Я, действительно, ждала его, и моя девственность предназначалась для сына Главы Нейтралитета, чтобы потом умело использовать его в своих целях. Но чем больше времени я проводила со Штормом, тем сильнее убеждалась в том, что я не хочу наказывать тех, кто не виновен в смерти моей матери.
Я вообще уже не хочу никого наказывать… с ним хочу быть. Рядом. Видеть, как меняется его взгляд, видеть, как смотрит на меня, и улыбка касается уголков его губ. Моя улыбка. Для меня. Мне никто и никогда вот так не улыбался, никто не трогал мои волосы и не прислонялся лбом к моему лбу.
— Говорить у Морта я буду, а ты молчи, поняла?
Кивнула и неожиданно для себя попросила.
— Поцелуй меня еще раз, пожалуйста.
От неожиданности его глаза расширились и вспыхнули. Обожгли мне вены возвращающимся невыносимым голодом. Привлек к себе за затылок, так близко, что теперь наши губы почти соприкоснулись.
— Зачем? Что для тебя значит поцелуй, Ами?
Перевела взгляд на его губы и невольно провела по ним пальцами, трогая их шелковистую мягкость.
— Когда ты меня поцеловал, мне показалось, что наши души сплелись в одно целое, так же, как и тела. — очертила его верхнюю губу и снова провела по нижней, — Поцелуй — это слияние душ, — вдохнула, когда почувствовала его выдох, — твое дыхание в моем.
— Маленькая Ами верит, что у таких, как мы, есть душа?
— Ами знает, что она есть. Прикоснись к моей душе, и ты тоже узнаешь.
Жадно прижался губами к моему рту, и я задрожала, зарываясь пальцами ему в волосы. В такие непослушные, буйные, всегда растрепанные, словно их исковеркало ураганом. В мои мысли ворвался его голос.
«Я бы прямо сейчас жадно трахнул твое тело еще раз, но я это сделаю потом. Морт ждет отчета».
* * *
Пока он говорил и рассказывал, как прошла операция, я с любопытством наблюдала за ними обоими. Этот жуткий треск электричества раскаляющий воздух, исходящий от Шторма, и спокойная защитная аура Морта. Она отражает каждый удар, вибрирует, как мембрана.
— Почему демона убили, а не усыпили, как было задумано изначально?
Морт резко повернулся ко мне, и белесые глаза вонзились мне прямо в мозг, в ту же секунду Шторм стал между нами и отсек ледяные щупальца, впившиеся в сознание.
— Я уже все сказал. Медузе больше нечего добавить. Она выполнила мое указание на месте.
— Неужели?
Обошел Шторма и остановился напротив меня. Никогда и никого я не боялась так, как Главу Нейтралитета. И самое жуткое — это он управлял моими эмоциями. Заставлял бояться или, наоборот, расслабиться.
— Она не выполнила твое указание. Она нарушила приказ и сделала так, как захотела, да, Ами Шай? Ты ведь знала, что может произойти после убийства и какому риску ты подвергнешь весь отряд?
Я напряглась всем телом и выпрямила спину, чувствуя, как теперь мембрана образовалась вокруг меня. Меня накрыло непроницаемым куполом, и взгляд Морта словно был направлен из-за плотного стекла. Физически я его больше не ощущала. Его блокировали…Шторм. Защищает. От отца.
— Она разве не показала тебе, почему убила демона, и нарушила твой приказ, а Шторм?
— Я сказал, что убить его — это и был мой приказ.
Морт рассмеялся и подмигнул мне.
— А маленькая агара оказалась еще талантливей, чем я думал. Правильно. Покровительство сына еще круче, чем покровительство отца. Способности хамелеона поистине потрясающие.
Вся кровь прилила к моим щекам, и я замерла, понимая, что имеет ввиду Глава Нейтралитета. Что я соблазнила сына, чтоб иметь влияние на его отца. Иметь власть над обоими…Как подлая и хитрая тварь. Такой он меня считает…и правильно. Я действительно была такой. Но все изменилось…
— У тебя все? Отчет принят? Мы можем быть свободны?
Морт резко повернулся к сыну, и его глаза стали молочно-белыми, а веки сощурились.
— Можете быть свободны. Но если еще один раз твоя агара посмеет своевольничать, я казню ее без того, чтобы испросить у тебя разрешения. Научи ее дисциплине.
Когда мы вышли из кабинета Морта, я не успела сделать даже вздох, как меня вихрем вынесло в лестничный пролет и вверху и внизу с лязгом захлопнулись двери.
— Что ты должна была мне показать?
Вдавил силой взгляда в стену, и я от боли в ребрах чуть не задохнулась. Широко открыв рот, пыталась сделать хотя бы вдох и не могла. Черные глаза Шторма горели дикой яростью.
— Я взломаю твой мозг, как яичную скорлупу, если ты…
Я перехватила его руку и нежно провела пальцами по его ладони.
— Зачем ломать…ты можешь просто в меня войти.
Ребра сдавило с такой силой, что от боли слезы навернулись на глаза, и они закатились в предобморочном мареве.
— Мне не до твоих хамелеонских штучек…
Силой водрался мне в голову, но удара о защиту не последовало, я раскрылась для него вся…позволяя унестись вместе со мной вслед за жуткими воспоминаниями, в которых Рафаэль на наших глазах насиловал совсем юную агару с дикой жестокостью. Нет, не членом. Он насиловал ее …ножом, кромсал ей внутренности и дергал второй рукой свой член. Она дико кричала, истекая кровью, а я … я от ужаса рвала на пол содержимым своего желудка, а потом бросилась на него с диким рыком, чтобы убить ублюдка. Меня заперли в яме и не кормили за это несколько дней… а потом заставили смотреть снова и снова, кому продают других агар, как зверски калечат их тела и души, и чего стоит их жизнь. Чтоб я ценила свою и особое отношение Ибрагима к своей собственности.
