—Доброе утро! — чуть охрипшим голосом проговорила она. — Кофе сваришь, а?
—Кофе, кофе, — проворчал Петр Данилович. — Сварю. И овсянку сварю. И только попробуй не съесть, — с угрозой в голосе проговорил он.
—Вари, — милостиво согласилась Мара и рухнула за стол. — Все, что хочешь, вари.
Дед, не веря своим ушам, кинулся к холодильнику за молоком. На минутку замер и вдруг вкрадчиво сказал:
—А вчера днем Федор заходил. Тебя спрашивал.
—Никак не привыкнет, что я днем дома не бываю? Пора бы уж. Пять лет универа и почти месяц в школе работаю.
Дед недовольно крякнул.
—Можно подумать, что когда он заходит вечером, ты к нему выходишь, — буркнул он, помешивая кашу.
—Бедный Федька, — задумчиво проговорила Мара, глянув в окно. — Фамилия у него дурацкая, прыщи на лбу, девушка его который год динамит… Честное слово, я его даже уже пожалела бы. Если бы не одно обстоятельство из шести букв: дос-тал.
—Глупая ты! — по-прежнему бурчал дед. — Хороший мальчик. И ты ему нравишься.
—Марина Николаевна Нетудыхата. Звучит?
—Как есть, глупая! — Петр Данилович с недовольным лицом поставил перед внучкой тарелку с кашей. — Разве ж дело в фамилии? Не нравится — не меняй! А парень он хороший, работящий.
Мара улыбнулась, взяла ложку, поковыряла содержимое тарелки и решительно заявила:
—А я его не люблю. Он мне даже не нравился никогда, понимаешь? И если бы он мне просто в друзья набивался, я бы дружила. Я из женихов его который год отвадить не могу.
Дед сел напротив и полуласково, полуворчливо протянул:
—Ну а ты пока смотри на него, как на друга. Что ж ты все одна да одна. Нехорошо это для девушки. Замуж тебе пора. Вот привыкнешь к нему, а там глядишь… Хороший же парень!
—Дед, у меня сегодня шесть уроков в первую смену, три — во вторую. Плюс консультация для родителей дошкольников. Агитировать буду идти во французский класс. Какой Федька, а?
—Какой, какой… Сосед наш! — заявил дед и демонстративно вышел из кухни.
Мара тяжело вздохнула, еще пару минут поковыряла овсянку. А потом решительно встала со стула и отправилась одеваться.
В кабинет входила осторожно. Опасаясь снова что-нибудь обнаружить в классе. Внимательно осмотрев стол, выдохнула с облегчением — ничего постороннего. И никого постороннего.
Первые четыре урока пролетели легко и незаметно. Пятый урок был у любимого 11-Б. Аудирование. Снова. Но на этот раз не контрольное. А потренироваться. Вересов сидел за первой партой. Слушал внимательно, пометки в черновике делал. Мара совсем успокоилась.
До тех пор, пока не настала перемена. В перемену он снова явился к ней и спросил, можно ли подойти в окно между шестым и восьмым уроком. У него-де вопросы накопились.
—Ну так сейчас задавай! — не выдержала Мара.
—Не хочу отнимать ваше время на перемене.
—А в мое окно — можно? Ладно, приходи.
В результате дала слабину. И окно превратилось в полноценное индивидуальное занятие. А Мара лишилась обеда.
—А вы шоколад любите? — вдруг спросил Вересов, когда она уже торопилась убегать в младший блок на следующий урок.
—А ты решил расплатиться конфетами?
—Нет, это банально. Но почему бы жизнь не подсластить?
Мара хмыкнула, сказала:
—Ключ отдашь на вахту!
И помчалась работать дальше. Надеясь только, что неделя под знаком Вересовых когда-нибудь закончится. Потому что думала не о работе, а о чем-то отвлеченном и ужасно романтичном.
В 18:50 Вересов-старший припарковался у гимназии. Короткий разговор с охранником, милейшее лицо адвоката в учительской — и через десять минут он уже был осведомлен, что Марина Николаевна обрабатывает родителей дошколят.
Он занял удобную позицию у окна, присев на подоконник. Смотрел, как стайки детей то растекаются по коридору, то снова собираются в классы, пока, наконец, из кабинета 316 не стали по одной, по две выходить, к огромному удивлению Вересова, одни мамы. Папы не наблюдались. Максим усмехнулся и, дождавшись замыкающих, заглянул в помещение. Француженка сидела за столом и что-то писала.
—Марина Николаевна, — окликнул ее Макс, — день добрый! Вы позволите? — он прошел в класс и, остановившись перед учительским столом, добавил: — Я бы хотел поговорить с вами о Кирилле.
Мара, как накануне, подпрыгнула от неожиданности, но теперь уже сидя на стуле. Кажется, вместе со стулом. Вцепилась пальцами в стол и осторожно перевела взгляд на папашу своего «любимого» ученика. И снова потерялась. Ну, нельзя папам быть настолько привлекательными, что учительницы не знают, куда себя деть и где себя искать!
—Здравствуйте, — сказала Мара и кивнула на парту перед учительским столом: — Хорошо, присаживайтесь.
Усевшись за стол, Максим немного помолчал. Смотрел на Марину, внимательно разглядывая ее прическу и костюм. В тишине пустого класса его голос прозвучал неожиданно громко.
—Марина Николаевна, я поговорил с сыном. Он согласился на дополнительные занятия с репетитором. Но все дело в том, что я ровным счетом ничего в этом не понимаю. Не посоветуете, к кому я мог бы обратиться?
Мара кивнула. И сделала вид, что задумалась. Хотя в голове было пусто. Впрочем, не так уж и пусто. Она думала о цвете его глаз и о герберах, стоявших на столе в ее спальной. Динамо несчастное!
—Ну… может быть, Зоя Геннадьевна по старой памяти? Она уволилась, но уроки еще дает. У меня из девятого класса два человека к ней ходят.
—Мне бы хотелось, чтобы это был незнакомый Кириллу человек, — Максим напустил на себя самый серьезный вид. — Знаете, без воспоминаний о прошлых промахах или заслугах.
—Но тогда из девяносто второй вам никто не подойдет, — растерялась Мара.
—Вероятно! Но… я подумал… вы можете подсказать… — не сводя глаз с учительницы, рассуждал Вересов.
И тут началось. Под его взглядом сначала у Мары вспыхнули щеки — как обычно. Потом краской залились уши — тоже ожидаемо. Но, что еще хуже — покраснела даже шея! Она осторожно выдохнула и, надеясь, что при этом освещении ее цвет не очень заметен (о, наивная!), невозмутимо ответила:
—Ну, я могу обзвонить одногруппниц. Других знакомых специалистов у меня нет никаких.
Вересов кивнул, казалось, задумался, хотя на самом деле просто любовался замешательством Мары, и, наконец, проговорил:
—Буду вам крайне признателен. Было бы неплохо, если бы уже в эти выходные я мог встретиться с предполагаемыми преподавательницами. Не думаю, что стоит терять время.
—Вы предлагаете мне прямо сейчас звонить? — опешила она.
—Это неудобно?
—Но ведь вы же все равно не отстанете?
