— И? — бросаю с вызовом. — На цепь дома посадите? Так вот, я уже выросла. Уже поздно.
— Катя…
— Все, я поехала. Пока, — резко поднимаюсь из-за стола, так что стул падает на пол. Сгребаю со стола телефон и быстро перебираю ногами в сторону выхода.
На улице вдыхаю морозный воздух и уже на ватных ногах добираюсь до машины. Вижу маму в окно. Она не побежала следом, за что ей спасибо, но все равно провожает взглядом, конечно.
Наблюдает, как я завожу мотор и выезжаю со двора.
В город я ползу со скоростью черепахи и никак не могу успокоиться. Плачу.
Плачу и ненавижу эту жизнь, в которой все против нас. Даже моя мама.
Самая родная, самая любимая мама меня не понимает!
Как вообще так вышло? Почему?
Где мы свернули не туда?
Мама, возможно, и права, но я не хочу верить ее правде. Не хочу и не буду. Я не уйду от Дана. Он не псих! Он не может быть психом, вот и все. Боже, да он адекватнее и рассудительнее нас всех, вместе взятых.
Я его люблю. Я так его люблю, что не знаю, как без него дышать. Разве она не понимает? Разве не любила сама? Не любит? Да так, что все внутренности сжимаются до боли от одной только мысли, что твой любимый человек больше не будет с тобой?!
Сердце совершает очередной кульбит. Оно вот-вот выскочит из груди. В крови гигантская доза адреналина. Меня потряхивает, но я изощренно накручиваю себя и дальше. До предела. Пока перед глазами не плывут черные пятна.
Оттягиваю ворот водолазки и убавляю температуру в машине. Слишком душно. Между лопаток образуется испарина. Вжимаюсь в сиденье. Смотрю на дорогу и не знаю, куда ехать. Данис еще в универе, Аринка тоже. Тима вообще в городе нет, иногда я его за это больше Аринки ненавижу. Как он мог всех нас бросить?!
Что же мне делать? С кем поговорить? Как дальше жить?
Одни вопросы и ни одного ответа.
Шмыгаю носом и кошусь на телефон. Папа звонит. Неужели мама ему рассказала о нашем с ней разговоре?
Сглатываю и подношу смартфон к уху.
— Привет, папочка, — пытаюсь казаться бодрой и веселой.
— Катюша, привет. Ты сейчас где?
— На Садовом.
Кручу головой по сторонам, осознавая, что наворачиваю круги по Садовому кольцу.
— Отлично. Дочь, может, пообедаем? У меня свободный час появился.
— Тебе мама звонила?
В трубке повисает пауза. Не знаю, оттого, что я была резка и папа растерялся, либо оттого, что он был уверен — такой вопрос я не задам. Не по телефону точно.
— Звонила. Сказала, ты уехала в слезах. Это опасно, Катя, садиться за руль в таком состоянии.
— Я разберусь сама, хорошо? Сама решу, когда и как мне садиться за руль, — снова рублю с плеча. Резко, холодно, на грани крика.
— И все же давай встретимся.
— Не сегодня, — перестраиваюсь и сворачиваю в Хамовники. — У меня дела. Целую, — скидываю вызов и бросаю телефон на соседнее кресло.
Не хочу их видеть. Сегодня точно.
Когда поднимаюсь в пентхаус Дана, рассматриваю себя в зеркало лифта. Глаза немного красные и припухли. Придется умыться холодной водой и, может, даже маску сделать. Данис не должен знать, что у меня дома происходит, потому что будет себя винить в том, к чему вообще отношения не имеет.
Первым делом, как только оказываюсь в прихожей, облизываю губы. Сразу вспоминаются все наши нетерпеливые сцены секса здесь. Когда ад как друг друга хочется, но расстояние до спальни кажется просто непреодолимым.
Улыбаюсь и снимаю ботинки.
Пробегаюсь пальцами вдоль стены, пока вышагиваю на кухню.
Наливаю себе воды. Пью и смотрю в окно. Люблю зимнюю Москву с детства. Красиво. Губы снова трогает улыбка.
Около четырех звонит Аринка, предлагает встретиться в ресторане. Поужинать. Отказываюсь, потому что у меня сегодня свой ужин планируется.
Я уже приготовила салат и заказала стейки. Осталось купить вино. Именно этим и занимаюсь, брожу по магазину, раздумывая, что взять.
С Данисом мы по иронии судьбы сталкиваемся у подъезда. Он приподнимает бровь и переводит взгляд на пакет с названием винного магазина.
— У нас какой-то праздник? — целует меня в губы, забирает пакет и открывает дверь.
— Нет, — улыбаюсь, крепко сжимая его ладонь. — Но мне очень хочется. Я бы вообще елку нарядила.
Дан кривится. Я вижу это в зеркале лифта.
— Хорошо, — соглашается вопреки своим предрассудкам.
Я раньше не задумывалась, а сейчас вот почему-то посетила мысль: он же не любит Новый год. Все эти елки, подарки — просто терпеть не может…
— Но давай лучше посмотрим что-нибудь под винишко.
— А елка?
— Думаю, в этом году мне хватит гирлянды.
Данис приобнимает меня за талию и обрушивает на губы глубокий поцелуй. Его язык проникает в мой рот, и я тут же превращаюсь в пластилин. Делай со мной все что хочешь, мой любимый.
— Я тебя люблю, — шепчу, привстав на носочки.
Он так на меня смотрит. С обожанием. Я заранее от этого его взгляда кончить готова, ей-богу.
— Люблю, — выдает с хрипотцой и подталкивает меня в квартиру.
В прихожей Данис притягивает меня к себе. Торопливо снимает с меня пальто и задирает сарафан. Его ладони с жадностью сжимают мои бедра.
Я чувствую упирающийся в мою попу эрегированный член и охаю, когда проворные пальцы сжимают сосок через белье. Безумно не хочу от всего этого отказываться, но у меня, вообще-то, план.
Набираюсь смелости отлепить от себя его руки и сделать шаг вперед.
— У меня сюрприз, вообще-то, — шепчу через плечо.
— Какой? — Дан приваливается спиной к стене, пряча руки в карманы брюк.
— Я ужин приготовила. Почти весь сама, — прикусываю губу.
Пока я оттягиваю сарафан вниз и разуваюсь, Кайсаров вешает мою куртку и свое пальто в шкаф.
— Веди, — послушно замирает у меня за спиной. Руки больше не распускает, и я чувствую укол разочарования.
Киваю. Беру Дана за руку и завожу в гостиную.
Гирлянду я уже повесила. Тарелочки расставила на низком столике перед диваном. Я хотела, чтобы это не выглядело официальным ужином. Поэтому набросала на пол подушек и расставила ароматических свечек. Основной свет вырубила. Только свечи и гирлянда горят.
Вздрагиваю, когда уже родные губы касаются моей шеи.
— Красиво, — шепчет мне на ухо. — Спасибо.
И да, я прекрасно осознаю, что весь этот ужин больше нужен мне самой, чем Данису. Потому что он был бы не против поесть и в ресторане.
