Год назад я узнал пароль от отцовского сейфа. Он не хранит там что-то серьезное, но некоторые бумажки слегка проясняют ситуацию, чем он занимается. Деньги отмывает точно. Через свой ювелирный завод. Бумаги, что я нашел, трехгодичной давности, но маловероятно, что сейчас все изменилось.
Войти в его кабинет без разрешения охраны было нереально. Но у меня неограниченный ресурс денег. Отец в этом плане опрометчиво поступил. Охрана и весь персонал в доме почти год как работают на меня, потому что к их стандартному пособию идет неплохая надбавка. А еще я считаю их людьми, в отличие от своего предка.
— Как провел каникулы?
Катина мама снова обращается ко мне, поэтому приходится вернуться на грешную землю и даже изобразить подобие улыбки. Мне до сих пор неловко, когда меня спрашивают обо мне. В моей семье не спрашивали. Свою маму я плохо помню, а отец — он моей жизнью никогда не интересовался.
— Хорошо.
Видимо сообразив, что обширней я не отвечу, Наталья Алексеевна поспешно переводит тему. Расспрашивает про школу и много ли Кате придется нагонять.
— Немного. Я помогу, если понадобится.
— Как здорово. А то Катюша терпеть не может репетиторов.
— Мама! Все, ну иди уже.
— Иду-иду.
Наталья снова посмеивается и, забрав поднос, оставляет нас одних.
Катюша отбрасывает одеяло в сторону и придвигается к краю кровати. Чуть склоняется ко мне.
— Не обращай на нее внимания, мама любит поболтать, — закатывает глаза и тут же переключается: — Как там Аринка?
— Нормально, — пожимаю плечами, потому что мне нечего особо рассказать про эту девчонку.
Катя попросила за ней присмотреть, помочь адаптироваться в новой школе. Как знала, что Азарин начнет до нее докапываться.
Если бы меня спросили, что я могу сказать про Арину Громову, я бы ответил так: симпатичная и абсолютно скучная. Без огонька. Умная. Она вполне к себе располагает. Но по факту я к ней не присматривался и, наверное, сужу поверхностно.
— Она классная, но такая скромняжка. Ты ее не бросай, ладно? — щебечет Катя, заглядывая мне в глаза.
Ее желание всех обогреть меня до сих пор удивляет. Как можно такой быть? Открытой, смелой…
— Хорошо.
— Спасибо, — Катя тянется ко мне с объятиями.
В этот момент внутри все расцветает. Касаюсь пальцами ее предплечья, и она тут же замирает.
— Я совсем забыла, — трет нос платком, — микробы.
— Иди уже сюда, — выдаю несдержанно, как наркоман, что желает заполучить дозу.
Сам к ней прижимаюсь, крепко-крепко стискиваю в объятиях.
— Дан, ты заразишься, правда заразишься, — хохочет, но уже не отстраняется.
— Я скучаю, — перехожу на шепот, такой, что сам себя почти не слышу.
Для меня самого это откровение становится шоком. Я никогда раньше не говорил ей такого вслух. Никогда…
Катя замолкает и замирает. Не шевелится. Мы оба застываем, прилипнув друг к дружке.
Я слышу, как колотится мое сердце. Чувствую, как медленно окутывает страх. Страх неодобрения, отказа, насмешки. Я знаю, что ничего из вышеперечисленного не прозвучит. Это же моя Катя, но вся эта неуверенность — она на подкорке. Въелась.
— Сильно? — Катюша трогает кончиками пальцев мой затылок.
— Очень.
Теперь собственные слова кажутся громкими. Будто я ору их в мегафон. Зажмуриваюсь, вдыхая запах Катиных волос.
— Я тоже, — она шепчет, а мне чудится, что ее губы касаются моей шеи.
Вздрагиваю и окончательно осознаю, что не показалось. Ее губы на моей коже. Горячие. Любимые…
Это ужасно. Все не должно быть так. Я не должен был привыкать и проникаться. Мы просто друзья. Но чем больше времени проходит, тем сильнее она подводит меня к краю.
Веду ладонями по Катиной спине, останавливаясь где-то в районе талии. Чуть сжимаю, чтобы убедиться, что она реальна.
Катя трется носом о мою щеку и выдает все тем же шепотом:
— Ты самый-самый лучший. Я те… самый, — договаривает уже сбивчиво.
* * *
Я те…
Что она имела в виду? Что хотела сказать, но не договорила?
Я не могу уснуть четвертую ночь подряд.
Я те…
Люблю? Она хотела сказать «люблю»?
Застегиваю пуговицы на пиджаке и выхожу из комнаты. Пока запираю дверь, слышу очередной спор Королева с Азариным. Дня не проходит, чтобы они не орали.
Прячу ключ в сумку и спускаюсь на первый этаж. Вопли парней становятся громче.
— Да я тебе говорю, мы бы их ни за что не сделали, — оправдывается Король.
— Если бы ты не тупил, — не затыкается Азарин, — в жопу иди, короче.
— И вам доброе утро, — вытаскиваю из кармана смартфон и проверяю сообщения.
Позади по ступенькам цокают каблуки, мы втроем тут же оборачиваемся.
Это Арина спускается. Вцепилась в ручки сумки, как в спасательный круг.
— О, привет! — Королев расплывается в улыбке.
А вот Азарин недобро прищуривается и, демонстративно отвернувшись, предлагает уже пойти наконец-то в учебный корпус.
Буквально вчера Громова зарядила ему по роже мячом. На баскетболе. Теперь она его личный враг. Вышло у нее, конечно, случайно, но я поржал.
Время до большой перемены ползет со скоростью улитки. Вокруг кишат люди и их глупые разговоры. Все сливается в один нескончаемый поток. Вечный день сурка.
Нас поглощает тьма. Меня. Безликость мира, где из красок есть только черное и белое.
Прижимаюсь спиной к стене и листаю ленту. Катин звонкий смех я слышу сразу. Его ни с чем нельзя перепутать.
Поворачиваю голову и вижу, как она повисла у Тима на спине. Вернулась на учебу и ничего мне не сказала? Последние дни мне кажется, что она меня избегает. После тех недоговоренных слов между нами будто выросла стена. Мы так же созваниваемся и переписываемся, но по-другому. Я чувствую, что атмосфера накалилась.
Наблюдаю издалека и намеренно не подхожу ближе. Катя меня не видит. Смеется, о чем-то болтает с Аринкой и улыбается. От нее веет теплом. Она такая веселая. Яркая. Моя…
Ловлю себя на мысли, что моя ревность прогрессирует. Меня штырит яростью даже от ее общения с братом. Оно у них легкое, это общение. Невесомое почти.
Раздражаюсь до предела и захожу в класс. Правда, выбираю самый долгий путь. Когда оказываюсь на месте, ребята уже там.
Тимоха сел с Аринкой, а Дюша стоит рядом с Катей, закинув ей руку на плечо. В своих самых смелых мечтах я представляю, как отрываю ему лапу. В реальности лишь сажусь на стул.
