— Его, — кивает. — Он ждет тебя в «Маро». Просто утром, прежде чем этот клочок попал к тебе, я приписала к названию «Гранд». Скопировать почерк несложно, — едва заметно улыбается.
«Маро» и «Маро-Гранд» довольно популярны в городе и принадлежат одному владельцу. Только вот первое — это ресторан, а второе — отель…
— Я слышала, как Дан говорил по телефону и просил передать тебе конверт. Явно тот, что лежал на столе в кабинете… И я решила…
— Он ждет в ресторане? Сейчас?
Лия кивает, а потом так пристально смотрит. Меня пугает ее взгляд.
— Ты должна уйти, Катя, — выпаливает чересчур резко. — Отпустить, — продолжает уже более миролюбиво. — Ты такая красивая, замечательная девушка, и мне очень жаль, что все вышло именно так. Прости меня за это… Если бы я только знала… Хотя ничего сделать бы все равно не смогла. Исчезни, Катя. — Лия сжимает в руках декоративную подушку. — Прошу. Оставь его. Вы с Даном разные, понимаешь? Любой к твоим ногам упадет. Любой, Катя. Умоляю, оставь нас в покое, — с каждым словом она повышает голос, все сильнее содрогаясь. — Из-за тебя он может погибнуть. Понимаешь? Хочешь, я заплачу́? Скажи цену, любую, я заплачу́ сколько захочешь. Мне больше нечего тебе предложить…
Меня колотит. Я пропускаю удар за ударом, а сердце сжимается.
Молчу. Воздуха становится все меньше. Еще немного, и весь самоконтроль полетит к чертям. Медленно встаю с дивана, еле-еле передвигая ногами, дохожу до комода, на который бросила свою сумку.
Оглядываюсь. Лия сидит неподвижно. У нее плечи каменные. А у меня сердце…
Мое эгоистичное сердце не готово отпустить его вновь. Только не сейчас, когда мы снова почти обрели друг друга.
— Думаю, — разлепляю губы, спотыкаясь о сумбур собственных мыслей, — счастье… Его за деньги не купишь.
— Ты готова рискнуть его жизнью? — ее огромные глаза сейчас бездна для меня. Я лечу в нее с обрыва.
— Я… нет… я…
Выдыхаю. Она просто хочет сделать из меня исчадье ада, но это не так. Я последний человек на земле, который мог бы пожелать Дану смерти.
— Он… Он сам в состоянии решить, как поступать.
Единственное, что могу произнести, чувствуя на себе уничижительный взгляд.
Лия бледнеет еще сильнее. Ее грудь вздымается. Мы смотрим друг на друга с каким-то бешеным отчаянием.
На телефон, что она положила на стол, приходит уведомление.
Лия бегло просматривает, что ей пришло, и я замечаю улыбку.
Ей Дан написал? Поэтому она улыбается?
Вопросы душат, а желание достать ответы пересиливает все разумное.
Поднимаюсь с кресла и просто иду к ней. Замираю над Лией, чтобы посмотреть в экран.
Но лучше бы я этого не видела. Ей прислали фото ребенка. Няня.
Няня? Ребенок?
Пока Лия давала указания в сообщении, я хватала ртом воздух. Рыба, которую выбросили на берег.
Этого не может быть, он не мог мне не сказать. У них ребенок. Их общий ребенок?
Как такое возможно? Почему он не сказал? Почему…
— Это ваш ребенок? — шепчу, не чувствуя под ногами пола.
Лия медлит. Смотрит в экран смартфона, а потом добивает одним простым словом:
— Наш.
Хватаю ртом воздух, а по итогу легкие будто крошкой битого стекла наполняются.
— А ты не знала, Катя? Пойми, ты рушишь не только мою жизнь.
Глава 24
— Если бы я знала, — голова начинает кружиться, — я бы никогда… — Медленно отступаю, водя руками по воздуху позади себя, чтобы не врезаться в стену. — Я же…
Зажимаю уши ладонями, пока по телу гуляет агония.
Внутри выжженное пепелище. Я словно умерла. Мир снова поблек. Слишком трудно дышать, двигаться. Просто быть.
Земля точно замедлила ход. Я чувствую, как время останавливается.
В ушах шумит. Это сердце отчаянно пытается гонять по артериям кровь, чтобы мой организм жил.
Отравленный словами, избитый жуткой для понимания правдой.
Ни пошевелиться. Ни заговорить. Сейчас я ничего не могу.
Жадно тянуть носом воздух, чтобы не задохнуться от услышанного.
Лия все еще смотрит. Ее раскосый, чуть прищуренный взгляд пробуждает во мне волну агрессии, она смешана с отчаянием. На стены лезть хочется.
Шлепаю губами, а слов не слышу. Кажется, говорю с ней, но молчу.
Ребенок. У них есть ребенок!
Получается, он врал мне? Все те часы, проведенные вместе, он мне врал.
Любил, хотя теперь понимаю, что, возможно, просто трахал. Признавался в чувствах, таких же лживых…
— Он мне не говорил, — хриплю, прочищая горло тошнотворным кашлем. — Про ребенка.
Отступаю. Делаю несколько шагов назад, и даже, что-то роняю.
Меня колотит. Все происходящее — это что-то нереальное. Разве такое возможно?
Почему это снова со мной происходит? Разве я сделала кому-то что-то плохое в этой жизни?
Разве я заслуживаю такую боль? Мне даже, когда похитили, не было так паршиво, как сейчас. Там я хоть за жизнь цеплялась, а сейчас все кажется безликим. Пустым. Ненужным.
Накидываю на плечи шарф и забираю с комода сумку. Я должна уйти.
Это единственный выход. Побыстрее убраться от этого места как можно дальше. Исчезнуть.
Выбегаю в коридор и остервенело жму на кнопку лифта. Слезы градом по щекам катятся. Девушка, проходящая мимо, пялится на меня как на ненормальную. Набрасываю шарф на голову, чтобы хоть немного скрыть лицо, и захожу в кабинку. Только там понимаю, что на мне нет обуви. Плевать. Ни за что туда не вернусь.
Всего три этажа, а по времени, пока ползет лиф, — целая вечность.
Вылетаю из отеля. Оглядываюсь. Моя машина где-то на стоянке. Прошу беллбоя пригнать ее сюда. Он пялится на мои ноги, но выражение его лица остается таким же приветливым, как обычно. Даже намека на удивление не проскальзывает. Этот парень отлично себя контролирует.
Еще пять минут ада на земле. Так хочется спрятаться от всех за тонированными стеклами своей малышки и в голос зарыдать. Проораться. Иначе я точно свихнусь.
Боже!
Я два года не знала, как жить, а он… Он построил семью. Настоящую. С ребенком.
Возможно, он и правда не любит Лию, но разве это теперь важно?
Столько времени порознь, а он ни разу ничего не предпринял. Ему было будто бы все равно. Он пытался жить дальше, а может, и жил…
С ней.
А что, если ему было хорошо? Что, если ее любви хватает на двоих?
