— Нам нужно пересесть в твою машину, Катя.
Часто-часто киваю. Хорошо, ладно, если он уверен, что так правильно…
Данис смотрит на свою машину через лобовое, а я чувствую, как на голову падают капли дождя. Небо снова затягивает черными тучами.
Меня душит влажность воздуха и паника от происходящего.
— Какого хрена ты вернулась? — цедит сквозь зубы, вжимая ладонь в раненое плечо.
— Ты не приехал в три.
— Я сказал тебе звонить отцу и сваливать отсюда, — отчитывает, не без усилий выбираясь из машины. Я все это время нахожусь в ступоре и даже пошевелиться не могу.
Дан делает уверенный шаг вперед, морщится и упирается в капот джипа.
— Я не могла тебя бросить, — шепчу, глотая слезы.
— Дура.
Он так на меня смотрит, что хочется умереть прямо здесь. В его глазах столько злости, какой-то неконтролируемой ненависти. Так страшно становится… Я, видимо, действительно дура.
Тру щеки, растирая слезы по лицу, и уверенно шагаю к машине, на которой приехала. Слышу, чувствую каждый его вздох, шаг, каждую эмоцию считываю. Он корчится от боли, но помощь мою не примет. Она ему и не нужна была…
Всхлипываю, забираясь за руль. Когда Данис оказывается на пассажирском сиденье, вспоминаю про пистолет. Выбегаю из машины и подбираю его с земли. В салоне снова прячу в бардачок.
Замечаю на губах Кайсарова ухмылку.
— Что? — вскрикиваю раздраженно.
— Если бы я был здесь не один, эта игрушка тебя бы не спасла.
Крепче сжимаю руль и зубы. Стискиваю до скрежета и, не отреагировав словесно, завожу машину.
В город мы добираемся за пятнадцать минут. Данис все это время сидит, прикрыв глаза и откинувшись затылком на подголовник. То и дело бросаю на него взгляд.
— Прибавь скорость, — все же подает голос.
— Что?
— Прибавь скорость, Катя, кажется, за нами хвост.
под сотню и громко взвизгиваю от понимания, что здесь могли быть люди. К счастью, улица пустая.
— Что ты творишь?! — Дан дергается и перехватывает руль, который я отпустила. — Приди в себя и сбавь скорость, иначе мы убьемся, — выравнивает машину одной рукой, обдавая меня холодом зеленых глаз.
Жму на тормоз, растирая по лицу слезы.
— Я не могу, — сглатываю и перехожу на крик, — не могу! Мне страшно, машина огромная, она меня не слушается, — вою, не сводя глаз с дороги, и снова хватаюсь за руль.
Чувствую, как он стискивает зубы и сто процентов матерится, про себя, конечно. Но мне даже смотреть на него не нужно, чтобы понять — Дан в бешенстве. Он злится. На меня злится!
— Снижай скорость, — разрывает мои душевные метания громким голосом, — и притормаживай у аптеки.
— А как же хвост? — в ужасе пялюсь на Кайсарова.
— Та машина нас уже обогнала, — выдает флегматично, так, будто ничего вообще не происходит или же это теперь его обыденность.
Обогнала? И он молчал?
Я всегда злилась на его хладнокровность, но сегодня она достигла всякого предела. Это не вписывается ни в одни мои и так расшатанные рамки. Полный аут.
— Значит… — кусаю губы.
— Это ничего не значит. Тормози у аптеки.
— Это из-за тебя мы могли погибнуть.
— Если бы ты не отпустила руль, я бы успел тебя предупредить, что ошибся, — снова злится.
Неуклюже паркую монстра у пятиэтажного дома, на торце которого красуется зеленая вывеска «Аптека».
Данис толкает дверь и уже через мгновение оказывается на улице. встрепенувшись, вылезаю следом. Оставаться здесь одной? Нет, я просто не переживу.
Дождь в этом проклятом городе даже не думает заканчиваться. Кофта вымокает до нитки за считаные секунды.
Хлюпаю носом, разглядывая Кайсаровский профиль.
Данис широким шагом огибает капот машины. Подходит ко мне вплотную. Мои плечи ходуном ходят, вверх-вниз, вверх-вниз. Дыхание рваное, я то и дело открываю и закрываю рот, но паника не исчезает. Она все еще со мной. Близко-близко. В затылок дышит.
Капли дождя стекают по лицу миллионами дорожек. Они смешиваются со слезами, а вокруг ни души. Только я и Данис.
— Все, — он рывком притягивает меня к себе, — все, — касается ладонью спины. — Успокойся. Все будет хорошо. Слышишь меня? Все хорошо. Прости, прости меня, — шепчет.
Мотаю головой. Данис ловит мое лицо в свои ладони, морщится, видимо от боли, потому что ему приходится воспользоваться пораненной рукой.
— Хватит! — выдает с агрессией. — Катенька, — резко соскакивает в нежность. Шепчет почти, задевая губами мою щеку. — Все хорошо. Не плачь.
Его руки обнимают меня сильнее, стискивают крепче. Я чувствую жар его кожи под рубашкой и подвываю в такт неровному дыханию.
— Мне страшно, — всхлипываю. — Мне так страшно, — обвиваю ладошками каменную шею. — Прости…
Мы стоим под проливным дождем. Данис так крепко меня обнимает, прямо как в нашем общем прошлом…
Именно поэтому я не могу удержаться, именно поэтому перехожу черту. Привстаю на носочки и касаюсь его губ своими. Сначала робко, едва задевая, а потом, потом целую по-настоящему.
Ноги подкашиваются, а сердце, боже, мое бедное сердце заходится предсмертными конвульсиями. Каждый закуток моей души огнем горит.
Касаюсь его языка своим и умираю. Начинаю жалобно скулить, вымаливая об одном: пусть это не прекращается, пусть он меня не отталкивает. Только не сегодня, не сейчас, ни в эту минуту, когда я готова воспламениться и сгореть дотла.
Поцелуй углубляется. Данис фиксирует затылок ладонью, начиная просто пожирать мой рот. Агрессивно, с толикой боли. Чувствую, как его зубы чуть сжимают мою нижнюю губу, и просто лечу вниз с обрыва.
Сознание затуманивается окончательно. Живот сводит судорогой из желания и адского дискомфорта. Я хочу его. Как самая настоящая нимфоманка. Его!
Ничего больше не имеет значения. Ничего. Только он и я. Мгновение, возможно, оно никогда больше не повторится, и именно поэтому я хочу насытиться им до передоза.
Холодный дождь теперь не что иное, как красивая декорация. Я не чувствую холода. Только жар. Лицо, пальцы, грудь, живот — каждая часть тела полыхает. Как это остановить, да и нужно ли? Вопрос без ответа.
Только тихое мычание в любимые губы.
— Пожалуйста, — бормочу, — пожалуйста, — сама не понимаю, о чем прошу. Просто не понимаю, но уверена, будто он знает. Всегда и все знает.
Когда оказываюсь пригвожденной к машине, вздрагиваю от легкого удара лопатками о стекло.
О боже, его холодные ладони стискивают мою талию под кофтой. Он прикасается к голой коже, скользит выше, сжимая грудь. А мне хочется большего, хочется избавиться от белья, хочется, чтобы он сжал ноющие соски. Поласкал меня, как когда-то.
