– Мудрые слова. – Лето наклонился вперед, ссутулившись. Разговор о тяжких проблемах не облегчал его бремени. – Уверяю тебя, я очень осторожно выбираю дорогу, по которой собираюсь идти. Император Шаддам действительно накопил огромные богатства благодаря произвольному налогу, и его понятия о чести… весьма гибкие и растяжимые. Время, проведенное при императорском дворе, убедило меня, что это помойная яма, наполненная низшими формами жизни, людишками, готовыми на все, лишь бы урвать кусок богатства или влияния. У Дома Атрейдесов нет столь уродливых амбиций. Люди Каладана не такие. – Он решительно тряхнул головой. – Но разложение старого имперского правительства – это причина того, что Союз Благородных набирает силу и убеждает в своей правоте все больше и больше аристократов – таких, как я.
Встревоженный Пол погрузился в сказанное отцом, стараясь решить проблему, как разбирался с заданиями, который давал ему Сафир Хават. Он снова спросил, но уже спокойнее:
– Ты на самом деле думаешь об этом? Вы не таковы, сэр. Ты согласился с Якссоном Ару теперь, после того как многое узнал о разложении императорского двора?
– Нет. Но пока он считает, что я могу всерьез подумать об этом, я для него как зрелый плод, до которого он пока не может дотянуться, и именно это сохраняет безопасность Каладана – и твою. – Он положил ладонь на руку Пола. – В будущем тебе, как лидеру, придется сталкиваться с такими непростыми решениями.
Пол решил изменить подход.
– Но Якссон Ару убил на Оторио тысячи человек!
Вместо того чтобы ужаснуться, Лето устало вздохнул.
– Шаддам убил гораздо больше людей. Я могу вспомнить множество таких случаев.
Пол опустил голову.
– Мне трудно охватить это умом.
Лето горько рассмеялся.
– Отлично! Это означает, что ты стараешься постепенно разобраться в проблеме и решить ее самостоятельно. Ты действительно мой сын, Пол. Вот о чем я хочу спросить: насколько мы должны хранить верность коррумпированному Императору? Он происходит из древнего рода Императоров Коррино; некоторые еще хуже него, но среди них попадались и правители, действительно заботившиеся о народе.
Пол пытался разобраться, но мысли пошли кругом; юноша вспомнил рассказы о прежних отношения отца с Шаддамом IV, о скандалах и кризисах, произошедших еще до его рождения. Знал он и о том, как поступил его дед с домом Колона, вероятно, по приказу Элруда IX.
Тем не менее он пришел к четкому выводу.
– В нашем роду было больше двух дюжин герцогов Атрейдесов, и наша служба длится больше и простирается дальше и глубже неприязни к одному человеку, каким бы коррумпированным и безнравственным он ни являлся. – Он встал с дивана и принялся расхаживать по комнате матери. – Мы храним верность Империи, а не Императору.
Громкий раскатистый смех Лето удивил сына.
– Да, Пол! Неважно, насколько плох Император Шаддам, но я чту Империю непоколебимой верностью. Я верен трону, а не человеку. Империя существует десять тысяч лет, и, если не считать мелких неприятностей, Дом Коррино управлял ею все это время. – Серые глаза герцога стали серьезными. – Я не могу допустить ее падения из-за недавних непопулярных решений. Иногда мне кажется, что системой, которая просто создана для коррупции, должен управлять плохой или просто упрямый человек. Но общая картина намного шире, и я верю в это. Верю в ход истории, верю, что Империя благодетельна для человечества. Настанет день, когда Шаддама Коррино не станет и другой Император займет его место. Это устойчивая система, она выдержала испытание тысячелетиями. Даже со всеми своими пороками она лучше необузданных мечтаний фанатика Якссона Ару.
Пол испытал громадное облегчение.
– Значит, ты ответишь «нет» мятежному безумцу.
– Сейчас моим ответом станет молчание. Я могу не соглашаться с Шаддамом в мыслях, но не в действиях. Как герцог Каладана и лояльный член Ландсраада, я должен сохранять императорский трон для будущих властителей. Не забывай то, что я говорю. Я не могу даже помыслить о принятии кровавой анархии, которой добивается Союз Благородных.
Пол подошел к окну и посмотрел на безбрежное море.
– Похоже, что любой человек, обладающий неограниченной властью, должен совершать множество отвратительных поступков.
– Сын мой, ты начинаешь понимать это, но пока не можешь оценить всю меру этого явления. – Герцог поднялся и пошел к двери. – Спасибо тебе за добрые советы.
Пол покинул комнату вслед за отцом, вышел в коридор и с удивлением увидел, что навстречу им идут Гарни Холлик и Дункан Айдахо. Оба выглядели довольными и, кажется, горели желанием чем-то поделиться.
Пол радостно улыбнулся.
– Вы вернулись с Ланкивейля, и вы живы!
Великан-трубадур приосанился и формально поприветствовал герцога, но Дункан повел себя вольнее.
– Мы не просто живы, молодой мастер, мы еще и победили. Нам есть что рассказать! Это оказалось очень живописно!
Гарни откашлялся, расправил плечи, одернул китель.
– Мы подготовили официальный отчет, милорд. Предприятия Раббана на Ланкивейле разрушены, ненужные потери сведены к минимуму, но больше всего пострадало казначейство Твари.
– Эти раны будут жечь Раббана еще долго, – пообещал Дункан.
Он достал из кармана голографический проектор, включил его и принялся показывать кадры нападения кораблей без опознавательных знаков, уничтоживших военный ангар на берегу глубокого фьорда, а так же разрушенных складов и потопленных плавучих заводов, пришвартованных в доках. Рабочие экстренно эвакуировались.
– Рад доложить, милорд, что мы вернулись без потерь, – отчитался Гарни.
Дункан самодовольно улыбнулся.
– Ну, не совсем, Тэнли, например, вывихнул голеностоп, упав с крыши, – так увлекся стрельбой…
Они с Гарни рассмеялись.
– Я увековечу его в героической балладе, – пообещал Гарни. – Уже сочинил пару стихов по пути домой.
Герцог выглядел сейчас как человек, с плеч которого упала громадная тяжесть.
– Как приятно получать хорошие новости. Приведите себя в порядок, и через пару часов мы ждем вас к обеду. За трапезой представите свой отчет. – Он похлопал обоих по плечу. – Но не приходите пьяными.
– Однако мы не обещаем уйти с обеда трезвыми, – отшутился Дункан.
* * *
Вы можете попытаться бежать из тюрьмы, но не сможете уйти от оков, которые носите в душе.
Преподобная мать Гайя Хелен Мохайем; вводная лекция для послушниц
Дойдя до тускло освещенной комнаты, Бром остановился, тяжело дыша от страха и утомления. Он посмотрел на наручные часы и развел руками.
– Я часто себе это представлял, но четкого плана у меня не имелось.
Джессика припомнила, как прилетела сюда больше месяца назад, разлучившись с семьей.
