– При дворе вы не увидели ничего, кроме гнили и бесчестья. Вы наблюдали грызню в Ландсрааде за вакантные владения, оставшиеся после гибели многих аристократов на Оторио. Но таков ли герцог Каладана? – Он допил сок. – Я понимаю, зачем вы даже поиграли в брачные игры, но из этого ведь ничего не вышло. – Он вскинул густые брови. – Но я не понимаю почему. Не потому же, что вы нашли Викку Лондин неприемлемой?
– Неприемлемыми оказались условия Императора, – тихо ответил Лето.
– Это еще один пример разложения, поразившего Дом Коррино! Я знаю, что ваши соперники из Дома Харконненов причинили огромный ущерб промыслу лунной рыбы, но Император Шаддам отмахнется от этого как от ничего не стоящей ерунды. Но для вас это не пустяк, Лето? Неужели это и есть справедливость и правосудие, какого вы, несомненно, заслужили? Да и дождетесь ли вы их от этой Империи?
– Дом Атрейдесов сам добьется справедливости, – отрезал Лето.
Но Якссон был беспощаден.
– Я слышал, на Кайтэйне лорд Атикк унизил честь Дома Атрейдесов и вызвал вас на дуэль… Но его убили до того, как вы скрестили с ним мечи. Все уверены, что это вы коварно отравили его, чтобы уклониться от поединка. Это правда, Лето?
Герцогу стало жарко.
– Конечно, нет.
Якссон усмехнулся.
– Конечно, нет, потому что вы – человек чести. Вы не играете в любимые придворные игры с взятками и шантажом, но тем не менее ваш любимый Каладан оказался в грязи, как алмаз в выгребной яме. Когда же вы наконец поймете, что светлый путь ведет в ином направлении, и он простирается далеко за пределы единственной планеты?
Неподалеку от них раздались крики, и Лето, обернувшись, увидел толпу, окружившую бассейн, куда рыбаки бросили остистую звездную рыбу, чтобы она схватилась с сильным омаром. Толпа свистела и подбадривала «гладиаторов» криками. Тут же заключались пари и делались ставки. Омар угрожающе шевелил клешнями, а рыба стремительно извивалась, уклоняясь от мертвой хватки ракообразного. Ему удалось оторвать один плавник, но противник ухватил его зубастой пастью и сжал челюсти. И сжимал их до тех пор, пока не треснул мощный панцирь.
Якссон Ару с интересом наблюдал за схваткой.
– Такова и Империя Коррино. Сильный раздирает слабого, а потом пожирает останки.
– Это естественный ход вещей, – прошептал Лето, голос его потерял звучность, помертвел.
– Так ведут себя животные, а не цивилизованные люди. При власти Союза Благородных, когда исчезнет Империя Коррино, каждая планета сможет устанавливать собственные правила, нормы поведения и методы торговли. Каждый правитель сможет заключать союзы по собственному усмотрению, а не зависеть от архаичной политической структуры, которая установилась тысячи лет назад и при которой богаче становятся только богатые.
Лето вспылил.
– Это вы говорите о цивилизованном поведении, вы, направивший на город нагруженные транспортные суда и убивший десятки тысяч человек!
– Цель мы выбрали с предельной точностью, и смотрите, чего добились. Мятеж ширится, и сейчас у меня больше последователей, чем раньше. Теперь многие аристократы хотят присоединиться к нашему делу, потому что я своим потрясшим Империю ударом пробудил их. – Он вылил в рот остатки сока, хотя Лето едва прикоснулся к своему стакану. – Я хочу, чтобы и вы вступили в наш Союз Благородных. Каладан – превосходная кандидатура, и вы это знаете – вам надо просто избавиться от шор.
– Я верен Ландсрааду. Дом Атрейдесов служит Императору.
– Вы можете без конца это повторять, но я-то знаю, что вы думаете на самом деле, если даже вы сами не отдаете себе в этом отчет. – Он помолчал. – Род человеческий созрел для перемен, Лето. И вы, и я это знаем. Империя раскрылась перед вами во всей своей гнусности. У Шаддама Коррино даже нет наследника. Вы сами понимаете, что лучше для вашего будущего.
Якссон сунул руку в карман просторной куртки и извлек оттуда шигафибр.
– Здесь инструкция – как найти нас, чтобы обсудить этот вопрос с прогрессивно мыслящими нобилями. Они откроют вам глаза, если моих слов недостаточно, чтобы убедить вас.
Лето неохотно взял катушку и положил ее в карман. Со стороны бассейна донеслись горестные восклицания и радостные крики. Звездная рыба одолела клыкастого омара. Проигравшие платили выигравшим пари, а «гладиаторов» выловили и бросили в котел с кипящей водой, чтобы сварить на обед.
– Это меня не убедит, – сказал Лето.
Якссон улыбнулся.
– Не надо ничего обещать.
– Я не собираюсь этого делать.
Лето чувствовал себя так, словно извалялся в грязи, мысли его метались, но он понимал, что никогда не нарушит своей верности.
Якссон отстал и исчез, растворившись в толпе.
Теперь Лето мог вызвать Сафира Хавата и службу безопасности, чтобы они прочесали Кала-Сити и закрыли космопорт, но это могло спровоцировать злодейство против простых людей. Кроме того, он здраво полагал, что Якссон Ару найдет способ уйти от преследования.
Обдумав сложившееся положение, герцог Каладана решил, что бороться надо другим путем.
* * *
Бывает, что смерть представляет большую опасность для других, а не для умирающего. Потеря одной сестры и ее исключительных талантов может причинить опустошительный вред ордену.
Верховная Мать Харишка
Один раз ближе к вечеру сквозь высокое окно в камеру Джессики впервые проник солнечный свет. Это сияние напомнило ей о мире за пределами неволи, как выглядит свобода, которую она утратила, и люди, которых ей ужасно не хватало. Сегодня должна приехать Преподобная Мать Мохайем.
Даже после сообщения Брома о смерти Лезии Джессика продолжала оставаться здесь, как в могиле. Ее положение ничуть не изменилось. Вероятно, Мохайем станет катализатором, и Джессика собрала волю в кулак, чтобы приготовиться ко всему, что могут обрушить на ее голову сестры.
Снова пришел Бром – на этот раз с подносом еды. Джессика не понимала, почему именно его выбрали на роль подсобного рабочего. Может, Харишка не хотела, чтобы другие сестры общались с ней, не только ее изолируя от других, но и других от нее. Неужели они теперь считают Джессику такой же опасной, как Лезия?
Юноша посмотрел на узницу с заговорщическим видом. Ставя поднос на столик, он сказал, понизив голос:
– В Школе Матерей царит сильное волнение. Никогда не слышал столько слухов! Мне они, конечно, ничего не говорят, но я знаю, что все ждут прибытия императорской Вещающей истину. Это правда, что она когда-то была вашей наставницей здесь, в Школе Матерей?
– Она была… она была жестокой и бессердечной учительницей.
Джессика не знала, как относиться к приезду Мохайем – с надеждой или страхом. Кто мог бы принудить ее к повиновению, если не учительница, понимавшая ее лучше других? Мохайем лучше всех знала, чем можно шантажировать Джессику, как заставить ее покинуть Каладан. Никто другой не смог бы этого сделать. Старая Преподобная Мать умела разбередить нужные старые раны и язвы.
