Мужчина замахнулся на Скелета ломом, но вторая остистая собака бросилась на защиту сородича. Вампир убил рабочего за долю секунды.
Через несколько секунд Фейд схватил их за ошейники, но животные уже успели разорвать жертв на куски. Разочарованный Фейд отругал собак.
– Я же сказал, стоять!
Вампир и Скелет тут же присели на хвосты, прижали уши и уставились на хозяина с преувеличенным вниманием. Морды их были вымазаны кровью. Истерзанные тела рабочих валялись возле механизмов подстанции.
Фейд решил еще раз перечитать инструкции тлейлаксу по дрессировке и углубить ее. Пока же он не сомневался в одном: эти милые животные, обладая кровной связью с ним, никогда не нападут на хозяина. Это успокоило его, но не вполне. Он хотел, чтобы собаки нападали только на тех, кого требовалось убить.
* * *
Человеческую красоту можно уподобить паутине, соблазнительной и привлекательной, хотя на самом деле она скрывает смертоносную цель.
Древняя мудрость, возникшая, как полагают, на исконной Земле
Насколько могла судить Джессика, шел десятый день ее одиночного заключения. Она лежала на жестком матрасе, глядя на темный угол, где паук плел в тени паутину, двигаясь, словно хорошо отлаженный автомат, взад и вперед, тщательно выделывая сложную сеть – смертельную ловушку для своих жертв.
Она сама попалась в сеть Ордена сестер. Что ее ждет теперь? Сказала ли Лезия что-то еще? Ум старухи помрачили спутанное предзнание и ненависть к Бинэ Гессерит. Продержат ли Сестры Джессику здесь до смерти, убьют ее или придумают другое наказание?
Ей страстно хотелось еще хотя бы раз увидеть Пола, встретиться с Лето, все ему объяснить, воззвать к его чувству справедливости, освободиться от тайн, которыми она владела… Даже рассказать ему, как она зачала сына – для него, для своего возлюбленного герцога. Она поклялась сделать все, чтобы вернуться к ним, пойти на все, чтобы только убедить Сестер отпустить ее.
Лето и Пол.
Безмерно одинокая, Джессика неотступно видела в тишине их лица, темные волосы и зеленоватые глаза сына, волевой подбородок Лето, взгляд его строгих серых глаз. Но шли монотонные, похожие один на другой дни, и черты любимых лиц расплывались, теряли четкость, все труднее становилось цепляться за реальность, ускользавшую в смазанный и неопределенный туман. Джессика с собачьим упрямством пыталась применить все, чему ее учили в Бинэ Гессерит. Она вызывала образы герцога и сына, по кускам собирала воспоминания и старалась сосредоточиться, сосредоточиться до такой степени, что черты Пола и Лето снова обрели ясность и четкость, а их присутствие еще сильнее укрепляло ее дух. Она уговаривала себя, что это похоже на тренировку мышц – ментальных мышц. Виртуально она постоянно возвращалась на Каладан, чтобы не расставаться с любимыми.
От воспоминаний ее пробудил мелодичный звук.
– Я пришла навестить тебя, сестра Джессика, – произнес женский голос, показавшийся знакомым.
Открыв глаза, она увидела Ксору, стоявшую в дверях. Джессика вышла из своего транса, сфокусировала взгляд, чтобы снова оказаться в реальности, здесь и сейчас, и смотрела на входившую в камеру женщину. Как же Ксора похожа на нее ростом, волосами и строением лица.
От возмущения и обиды Джессика сморщилась. Ксора усыпила ее бдительность сладкими речами, обыграла то, что их объединяло, но только чтобы предать. Вспомнилась статуэтка, три идеализированные фигурки, сломанные бессердечной Рутин.
– Хочешь причинить мне еще боль? – спросила Джессика. – Ты уже сделала все, что могла, чтобы меня заперли здесь и забыли.
Ксора не стала подходить к Джессике близко.
– Наказания Бинэ Гессерит не длятся вечно, но вечно влияние Ордена сестер.
– Я уже чувствую себя так, словно наказание длится целую вечность, – сказала Джессика, держась на краю своего неудобного ложа. – Ты всегда служила у них шпонкой или просто увидела возможность отличиться?
Лицо Ксоры окаменело.
– Это моя обязанность – доложить о пророческих сновидениях твоего сына. Это такая важная информация! Если бы ты сама об этом сказала, то не оказалась бы здесь.
– Это ты заперла меня здесь, – произнесла Джессика, прекрасно осознавая всю бесполезность и бессмысленность таких обвинений. Ксора непробиваема.
– Я вольна делать предложения, даже плохие. – Ксора подошла ближе, хотя Джессика не приглашала ее. – Твое преступление заключается в том, что ты приняла предложение, способное навредить Ордену сестер.
От Ксоры исходил едва различимый цветочный аромат, напомнивший Джессике, что сама она пахнет отнюдь не так приятно после длительного заточения, в котором невозможно следить за гигиеной.
– Я хотела отправить письмо сыну.
Ксора в ответ только пожала плечами.
– Есть другой способ отправить ему письмо. Я могу сама его доставить.
Джессика насторожилась. Что это, еще одна ложь, чтобы проверить, как подействовала на нее изоляция?
– Что ты хочешь сказать?
Ксора едва заметно улыбнулась; кажется, она сомневалась, стоит ли отвечать.
– Знаешь, за это время произошло много событий. Скоро в Школу Матерей прибудет Преподобная Мать Гайя Елена Мохайем. Думаю, она захочет тебя увидеть. Она, во всяком случае, встретится со мной… перед моим новым назначением.
Напряжение Джессики усилилось.
– Она очень строга. Тебе не придется рассчитывать на теплое отношение с ее стороны.
Бывшая наперсница точно знала, как причинять ей боль, она словно читала мысли.
– Что ты имеешь в виду под своим новым назначением?
Ксора просияла, словно собралась сообщить Джессике приятную новость.
– Мне наконец разрешат покинуть Уаллах IX и выполнить задание, чтобы оправдаться в глазах Ордена.
Джессика вдохнула, потом медленно выдохнула, стараясь эмоционально расслабиться.
– По крайней мере, ты не навредишь никому здесь и уж точно мне.
Ксора просияла еще больше, это сияние походило на блеск разящего клинка.
– Меня посылают на Каладан, чтобы стать новой наложницей герцога Лето Атрейдеса. – Джессика вскочила на ноги, но Ксора добавила медовым голосом: – Я всего лишь следую приказам Ордена сестер. Я стану служить герцогу в меру моих сил и возможностей.
Джессика ощутила почти физическую боль, ее словно ударили кинжалом, но она тут же осознала, что именно этого и стоило ожидать от Ордена сестер, именно это они должны были сделать, чтобы сломить ее, напомнить о том, что они, и только они контролируют каждый шаг в ее жизни.
– Лето никогда не примет тебя. Он отец нашего сына, и я его законная наложница, а это то же самое, что жена.
– Это соглашение аннулировано, и ты это прекрасно знаешь, – возразила Ксора; она перестала скрывать свои притязания, что заметно отразилось на ее тоне. – Я лишь делаю то, что принесет наибольшее благо Бинэ Гессерит. Мы должны наилучшим образом исполнять то, что нам прикажут. Мы обе. – Ксора не умела скрывать правду. – Я уверена, что Верховная Мать найдет тебе другое применение.
