Джессика боялась, что и ее могут продержать здесь так же долго, просто в наказание, даже если она сделает все, о чем просят. Как долго она еще понадобится сестрам для давления на Лезию? Она доложила Верховной Матери о ночном разговоре со старухой, о путаных и мрачных предостережениях, которые так и остались совершенно невнятными… А уж после того, что злобная старуха сделала с несчастной послушницей Ринни, Джессика вообще не испытывала к Лезии ни малейшего сочувствия. Ее разглагольствования ненадежны, а выводы подозрительны.
Джессике больше нечего здесь делать, но Верховная Мать не отпустит ее.
– Они мстительны, а мы – члены ордена, – сказала Ксора. – Палец должен делать то же, что и вся рука.
Джессика вошла в центральный проход и заметила, что листья побурели, а трава перезрела. Солнце поднялось уже довольно высоко, и его лучи ласкали самые верхние окна оранжереи, ярко освещая паутину, опутывающую стекла. Больше двадцати лет назад Джессике однажды дали длинную палку и велели очистить от нее окна. Очевидно, этого давно не делали. Окинув помещение скептическим взглядом, Джессика отметила, что о грядках и клумбах сада заботятся хуже, чем раньше. В углу виднелись сваленные черепки разбитых терракотовых горшков, а некоторые деревья поникли от недостатка влаги. В прежние времена сестра Энид ни за что не допустила бы такого безобразия. Либо она теперь слишком занята, либо стала забывчивой.
Джессике было не с кем поговорить, и она испытывала все более теплые дружеские чувства к Ксоре, положение которой так походило на ее собственное. Сейчас они подавленно притихли, и обе вздрогнули, когда заработал распылитель воды. Джессика первой нарушила молчание.
– Я очень расстроена, глубоко расстроена. Лезия говорит, что какие-то мои действия или действия Пола могут причинить вред Ордену сестер.
Ксора искренне удивилась.
– Именно поэтому они утверждают, что тебя надо разлучить с сыном?
Джессике страшно хотелось поделиться с Ксорой, но она не могла побороть осторожность.
– Она даже предложила мне убить его! Правда, она пылает местью и злится на Бинэ Гессерит.
Лицо Ксоры омрачилось.
– Ты же понимаешь, что у нее деменция, она слабоумна, не так ли? Она склонна к насилию, она переменчива, она старая…
– У нее в голове какофония голосов. Какой из них выражает ее истинные желания? Это части злокозненного запутанного плана или просто игра поврежденного ума? Верховная Мать зачем-то искусственно продлевает ей жизнь. – Джессика не смогла удержать горечь. – Если Лезия просто безумна, то для чего из-за этого ломать мне жизнь? Почему они хотят уничтожить все, что мне дорого?
Она понимала, что каждое слово, сказанное ею в ночном разговоре, записано, сотни раз прослушано и проанализировано. Верховная Мать Харишка и ее ближайшие советницы расчленили и препарировали весь диалог, допросили и Джессику. Ринни все еще не вырвалась из ментальной ловушки, бесконечно повторяя литанию против страха.
На лице Ксоры вдруг отразилось раздражение.
– Для нас всех будет благом, если Лезия наконец испустит дух. – Она плотно сжала губы, словно пожалев о сказанных словах, но молчала надолго; Ксора выпалила в припадке откровенности: – Она – взбесившееся животное. Я знала одну из сестер, которых она убила. Когда-то давно, возможно, предзнание Лезии приносило ордену пользу, но сейчас все, что она говорит, вызывает только подозрения. – Ксора погрузила палец в землю горшка и выдернула стебелек чертополоха. – Лезия – сорная трава, и я не вижу от нее никакого проку.
Утренняя система полива отключилась, и в оранжерее снова наступила тишина. Джессика закрыла глаза и вдохнула сладкий аромат цветущего аниса… ее снова сильно потянуло домой, на Каладан.
* * *
Удивительно, что Туэк, так подло преданный, обесчещенный изменой жены с его сыном, не убил их обоих.
Граф Хасимир Фенринг, из разговора с леди Марго
Посещая императорский двор или возвращаясь на Арракис, граф Фенринг любил проявлять непредсказуемость. Он считал ее эффективной стратегией, при условии, конечно, что он успевал среагировать на ситуацию быстрее и гибче любого противника. Вернувшись в суровый пустынный мир, он решил совершить что-нибудь особенно неожиданное.
Он не доверял ни Туэку, ни его сыну Стабану. Правда, он вообще никому не доверял. Бизнес есть бизнес.
Обговорив место и время встречи с отобранными им самим, так сказать, легальными контрабандистами, граф внезапно и без предупреждения поменял время и место встречи. Он вывел всех из равновесия, объявив, что встреча состоится не в отдаленном укрытии в пещерах, где они контролировали ситуацию, а в пыльном пограничном городе Арракине, причем граф дважды поменял время. Потом, буквально в последнюю минуту, он оповестил их, что надо собраться в Птичьей пещере, далеко в пустыне, недалеко от базы контрабандистов. Эсмар Туэк счел это унизительным капризом, но Фенринг хотел, чтобы все почувствовали себя дезориентированными.
У него имелись враги – он убил слишком много важных и влиятельных людей, так что иначе и быть не могло, – но Фенринг был живуч и удачлив. На враждебном Арракисе осторожность никогда не лишняя.
В сопровождении своего странного ментата Грикса Дардика он отбыл из Арракинской резиденции на наемном орнитоптере, который повела над песками фрименская женщина-пилот по имени Киафа, хорошо знающая местность. Дардик высказывал недовольство, особенно ему не нравилось, что они воспользовались маленьким и изношенным орнитоптером для полета над бескрайней пустыней. Встревоженный вероятностью катастрофы, он беспрестанно бормотал длинные ряды чисел, которые, вероятно, имели отношение к его ментатским вычислениям. Фенринг резонно возражал.
Они оставили далеко позади предместья Арракина и на несколько сотен миль углубились в пустыню. Фрименка сделала круг, облетев скалистый кряж, и дважды сверилась с картой, а потом обернулась и обратилась к графу, стараясь перекричать грохот крыльев:
– Мы на месте, сэр. Птичья пещера вон в тех скалах, прямо под нами. Войдете в нее через боковой вход, который вы назначили. Мои контакты утверждают, что сейчас поблизости нет ни одного фримена.
– Если нас атакуют фрименские бандиты, то мне, вероятно, придется защищать вас, хм-м-м?
Она оглянулась и посмотрела на него из фонаря кабины, не отпуская рычагов управления из рук.
– В этом нет необходимости, сэр. – У женщины были симпатичные темные глаза, она отличалась дикой красотой, как цветок пустыни. – Я вполне способна постоять за себя.
– Хотите знать вероятность предательства, мой граф? – спросил Грикс Дардик с заднего сиденья таким тоном, словно говорил о погоде. – Эта женщина может продать нас за нашу воду.
– Эта женщина так не поступит! – возмущенно воскликнула пилот.
Орнитоптер накренился.
– Фримены это делают, вы же знаете, – будничным тоном продолжил ментат. – Они дистиллируют воду из трупов.
