Сафир Хават обратился к Гарни:
– Доктор Юэ вошьет этот кристалл в твое предплечье и прикроет его так, чтобы он стал незаметен; к тому же это гарантия, что ты его не потеряешь.
– Да, я точно не смогу куда-нибудь его сунуть по забывчивости! – Гарни протянул врачу левую руку. – Используйте эту, чтобы я мог бить по струнам бализета другой.
Юэ обработал антисептиком кожу мускулистой руки Гарни.
– Эта процедура не нарушит ловкость руки, и даже не оставит шрама, когда ранка заживет, – сказал Юэ.
Пока врач делал маленький разрез, вставлял кристалл размером с ноготь большого пальца между мышцами и закрывал рану, Гарни, чтобы отвлечься, говорил:
– С таким лицом, как у меня… – Он погладил шрам на щеке. – Я просто урод, и поэтому меня могут узнать. Космическая Гильдия располагает автоматическими распознающими сканнерами, и, если я собираюсь попасть в императорский дворец, мне нельзя пользоваться фальшивыми документами. – Он пожал могучими плечами. – Но высовываться я не стану. Если я возьму с собой бализет, то на всякие вопросы смогу ответить, что еду на Кайтэйн, намереваясь выучить несколько народных баллад, чтобы потом играть их здесь, в замке.
Закончив работу, Юэ осмотрел рану.
– Разрез заживет через один-два дня. – Он озабоченно пошевелил губами. – Кому-то из императорских лейб-медиков придется сделать разрез, чтобы извлечь кристалл из-под кожи.
– Ну, эту проблему я решу на месте, кода настанет время. Теперь мне надо до прибытия лайнера Гильдии уложить вещи и упаковать бализет. – Он встал и потер место разреза, ощущая небольшое жжение. – Не беспокойтесь, милорд герцог, я доставлю ваше послание.
Когда Лето, соблюдая конспирацию, ответил на приглашение Якссона Ару, ему показалось, что он выстрелил из ружья, возможно, в себя самого.
Он припомнил все встречи с Сафиром Хаватом, стратегические совещания, тщательное планирование работы с лидером мятежников. Он с дотошностью ментата продумал решение, просчитав последствия и возможности. Он не мог забыть, как этот страшный человек направил гигантские контейнеры на музей в Оторио, а позднее заставил корабль с сокровищами врезаться в императорский дворец. Якссон настолько не сомневался в своей правоте, что не обращал внимания на причиняемое им злодейство. Главное заключалось в другом.
Лето предстояло заставить вождя мятежников поверить, что он на самом деле сочувствует его движению.
Якссон ответил на послание герцога по частному каналу связи. Он отправлял послание за посланием, источник которых не получалось установить. В сообщениях, защищенных многослойным кодированием, вскрыть которые Лето мог только с помощью отпечатка пальца, содержалась инструкция, как безопасно встретиться с Якссоном. С этого момента Якссон вовлекал Лето в самое сердце заговора Союза Благородных.
Лето активировал послание, зная, что оно сотрется после первого же прослушивания. Голографическое изображение Якссона приветствовало герцога с уверенностью и теплой гордостью.
«Я воспринял ваше письмо, как радостную весть, Лето Атрейдес! Ваш возлюбленный Каладан воспрянет, когда Союз Благородных достигнет своей цели, после того как он его укрепит и усилит ваше участие – вы наша неоценимая награда! Я понимаю, с каким трудом вы приняли это решение, но я знал, что вы его примете, потому что понимаю вас, доверяю вам и знаю, что вы всегда поступаете правильно. – В записи Якссон усмехнулся. – Может, я понимаю вашу душу лучше, чем вы сами».
Слова эти жгли Лето как огнем. Джессика тоже говорила, что понимает его так, как он сам себя понять не в состоянии. Это заставляло его сомневаться в своей истинной сущности. В последнее время он часто думал об этом, исследуя части собственной личности, погребенные в дальних закоулках сознания, возможно, вполне заслуженно.
Ранее, когда он явился на Кайтэйн, чтобы разыграть из себя амбициозного аристократа, Лето попытался наступить на собственное горло и сомневался, что на самом деле хотел добиться успеха. Следуя новому тайному плану, он предпримет нечто трудное, но в высшей степени необходимое для спасения Империи – которая мало что сделала, чтобы заслужить его лояльность.
Но он затеял это не ради Шаддама, и знал, что Пол поймет его. Перед тем как отправиться на встречу, где могло случиться всякое, он собирался оставить послание сыну.
Накануне Гарни Холлик отбыл на Кайтэйн. Жребий брошен, и Лето знал, что может доверить этому человеку выполнение важной и ответственной миссии. Сеть заговора оплела множество планет и благородных семейств, а Якссон Ару умен, осторожен и готов на любое коварство. Если один из его соглядатаев догадается, что на самом деле на уме у Лето…
Герцог отогнал эту мысль. Сидя в своем просторном кабинете в замке Каладана, он смотрел на экран проигрывателя, медлил и думал. Потом начал диктовать послание:
– После отъезда твоей матери, Пол, я отправился в имперскую столицу и попытался усилить Дом Атрейдесов. Я ошибся, поверив, что это будет важно для тебя, когда ты станешь герцогом, потом я понял, что наследие, которое я хочу передать – и которое я передавал тебе всю твою жизнь, – это личный пример и средства, которые пригодятся тебе, чтобы стать хорошим правителем.
Лето глубоко вздохнул. Потом налил себе немного киранского бренди. Первый глоток обжег язык, но он поставил стакан и попытался привести мысли в порядок.
– Если что-то пойдет неправильно, найдутся те, кто скажут, будто я предал Падишах-Императора. Знай, что я принял это решение по своей доброй воле и с целью отвести террористическую угрозу. Я хочу предать Якссона Ару в руки правосудия. Императору доподлинно известно, что я никогда не обращусь против него, но в эти ужасные времена я на его месте не испытывал бы полной уверенности.
Оставляя это послание, он знал, что у сына останется нечто осязаемое для того, чтобы он смог этим поделиться с другими в дополнение к сообщению, которое должен доставить Императору Гарни Холлик. Это сообщение может стать завещанием, но Лето надеялся, что в этом не возникнет необходимости.
Он снова заговорил:
– Я…
Лето сделал паузу, ощутив, что гордость и неуверенность мешают ему говорить. Он просто хотел сказать Полу, что любит его, но герцог Лето Атрейдес, человек, искренне любимый своим народом, никогда не говорил о таком собственному сыну… никогда, как следовало бы, не говорил этого и Джессике. Имело ли это значение?
Пол знал, что думает о нем отец, в этом Лето нисколько не сомневался.
Он снова включил записывающее устройство.
– Я глубоко уважаю тебя, Пол, и возлагаю на тебя большие надежды. Я надеюсь, что в конце концов имперские историки станут аплодировать тому, что я сделал, но, если нет, то ты всегда будешь знать правду.
В послании Якссон Ару написал Лето, как осуществить перелет до изолированного и нейтрального места на новой орбитальной пересадочной станции над планетой Элегия, где он сможет встретиться с лидером мятежников. Якссон включил в инструкции методы Союза Благородных по сокрытию личности и обеспечению доступа к секретным счетам КАНИКТ. Это последнее порождало определенные подозрения, но Лето не удивило, что ур-директор КАНИКТ Малина Ару знала, чем на самом деле занимается ее сын.
