— Детективы.
— Полезно. Но они обычно бедны на эмоции…
— Слушай, у меня есть вопросы, которые важнее фильма. Ты говорил, что лечить себя проще, чем других. Выходит, ты не умеешь лечить?
— Умею.
— Тогда почему ты вчера не вылечил себя?
Гратлоргарн усмехнулся.
— Ты смотришь детективы, учишься на психиатра и вообще наблюдательная девушка. Сама-то как думаешь?
— Так и не простил себя за отношения с матерью?
— Дело не в отношениях. Я — страшная личность, и тот удар это только проявил. Я всегда старался быть хорошим и правильным человеком, но мне часто кажется, что на самом деле я не был таким. Да, мой характер сделал меня тем, кто я есть. И да, я хотел быть драконом. Многие любители фэнтези этого хотят, только не понимают, какова цена такого существования. Но ещё больше я хочу быть достойной личностью, заслуживать жизнь и любовь.
— Любят не по заслугам. Это чувство или есть, или нет, и его нельзя заработать…
— Ну, тогда совсем хреново быть мной. Вообще, я смирился с собой. Не строю иллюзий, но и понимаю свою полезность. Такие, как я, нужны, но это не делает нас лучше.
— А ты считаешь, что не заслуживаешь любви?
— Я не могу лечить себя, — грустно улыбнулся Грат, — а чего хочешь ты?
— Хочу вернуть Васю. Обнять его и просить прощения за то, что втянула в это. Надо было послушаться его и не лезть…
— Ты была полезна. И нет, ты не могла его послушаться, потому, что любишь его не достаточно сильно для этого.
— С чего ты взял? — возмутилась Лера.
— Знаю, что ты предпочла ему что-то другое, и минимум два раза была готова рискнуть его жизнью. Один раз риск не оправдался. В такой любви нет ничего плохого: когда двое любят друг друга, кто-то любит сильнее, чем другой, потому что испытывать одинаковую степень чувств практически нереально. И то, что у тебя есть идеалы, которые ты ставишь выше любви, тоже бывает. А Василий очень сильно тебя любит. Когда сила любви приводит человека в нужное место и время для критически важного действия, это дорогого стоит. Я могу только порадоваться за вас — если Василий снова будет жив. И посоветовать тебе чётче осознать, на сколько ты любишь его.
Лера хотела возразить, но задумалась. Она действительно позволяла Васе подвергаться опасности. Забывала о нём, а порой поглядывала на других мужчин. Даже Грат в какой-то момент вызывал у неё что-то вроде симпатии. А её сомнения в Васиной любви и мысли о том, что он захочет найти другую девушку, могли быть результатом проекции её собственных чувств на него. Вася доказал, что его любовь действительно сильна, а вот сама Лера…
— И всё таки, — продолжал Гратлоргарн, — чего ты хочешь? Ради чего рисковала Василием?
— Не знаю, как это сказать. Хочу, чтобы всё в мире было правильно. Чтобы злодеи получали наказание, а добро вознаграждалось. Чтобы обман всегда раскрывался, а труд оплачивался…
— Справедливость, — усмехнулся дракон, — Ты хочешь справедливости! Я ожидал чего-то подобного. Молодёжь так любит влезать в неприятности ради пустых идеалов…
— Грат, ты свинья, ты это знаешь?
— В таком случае я каннибал. Нет, я уважаю любовь к справедливости и стремление к ней. Но что мы о ней знаем? Как понять, кто должен быть вознаграждён, а кто — уничтожен?
— По его делам, например.
— По нашим делам мы с тобой должны быть трупами. Из-за тебя погиб человек, а я набил множество народа лично. Но скажи, если например ты вдруг сейчас умрёшь, мир от этого станет лучше? Василий оживёт? А если умру я? Нет, я, конечно, тот ещё фрукт, но иногда бываю необходим. Делаю свою работу, служу Богу как могу. Захочет призвать меня — противиться не буду. Но если я помру, у Бога станет на одного живого сторонника меньше. А Мелизье поднимет себе ещё одного дракона, и устроит Минску огонь и прощение.
— А причём тут прощение?
— Прощение? А, fire and forgive? Это цитата и название песни группы Powerwolf. Они против христианства, насколько я знаю, но музыка у них прекрасная. Ты не слушаешь пауэр?
— Нет, я вообще не очень в этом разбираюсь. А как ты можешь слушать музыку противников своей веры?
— Если у них есть хорошая песня, и в ней нет оскорбления Бога, то почему бы мне её не слушать? Я люблю хорошие вещи сами по себе. Не важно, какой веры их создатель. Моя вера достаточно крепка, чтобы такие мелочи не могли её поколебать. Если захочешь, я составлю тебе плейлист для ознакомления. Музыка помогает настроиться на магию, и любой уважающий себя волшебник отдыхает под любимые произведения. Так заклинания усиливаются. Вот в бою слушать музыку не стоит.
— А о чём эта песня?
— О главной беде любой религии, а ещё любого философского учения, политического направления, да и в принципе любой идеи. Об агрессивных фанатиках.
Тем временем за входной дверью послышалась возня, а потом звук отпирающегося замка. Дверь открылась, и в прихожую ввалились Иван и Бердияр с огромными тюками. Следом вошли девушки с длинными свёртками в руках. Вид у всех четырёх был довольный: судя по всему, поездка за оружием прошла успешно. Гратлоргарн вышел навстречу.
— Иван, мы тут воспользовались твоей аппаратурой…
— Да пожалуйста, чувствуйте себя как дома, — ответил парень, с лязгом опуская тюк на пол, — А где Людмила?
— Нет больше Людмилы, — ответил Гратлоргарн, резко помрачнев.
— Как нет? — воскликнул Бердияр, — Мелизье до неё добрался?
— Магия до неё добралась. Людмила покончила с собой, когда обнаружила магию в этом мире.
— Но мы же вернём её? — спросила Даша, опирая об угол свёртки, — Ну, она же вернётся вместе со всеми, когда я проведу ритуал?
— Самоубийцы не возвращаются к жизни. Никогда. Людмила приняла решение вычеркнуть себя из мира, и это решение необратимо. То же касается и Анны.
— Но Алина же вернулась вместе с Ирой!
— Она вернулась потому что вернулись все. Так сработало то заклинание. Любой, кто тогда умирал в мире чудес, возвращался в своё тело в мире Отрекшихся. Но теперь всё серьёзно. Даша, многие не вернутся. Те, кто не хочет возвращаться. Кого не держит здесь любовь. Даже те, кто просто живёт без добрых чувств к чему-либо, не вернутся. Мы можем оплакать их, если нам это важно. Лично я буду скорбеть по бесчувственным, но не по самоубийцам.
— Но она ведь не просто какая-то там самоубийца! Она была нашей подругой!
— Даша, она именно была. Теперь её нет. Все её чувства, привязанности, память — всё это перестало существовать, когда она наложила на себя руки. Она не может прийти к живым во сне, не может быть вызвана никаким ритуалом — ни магическим, ни таинством. Иногда от самоубийц остаются призраки, и это единственные призраки, которые не желают упокоения. Единственный след души, который остаётся после самоубийцы — произведения искусства. А о том, что происходит с их душами дальше, неизвестно. И я, по правде, не хотел бы это узнать. Прими это как есть, Даша. Людмилы больше не существует.
