Когда они наконец обрели относительный покой, принцесса повернулась к Лебаннену и откинула с лица вуаль. Он хотел было спросить, чем может ей служить, но это показалось ему совершенно неуместным, и он промолчал.
Зато заговорила принцесса:
– Господин мой, на нашем острове Гур-ат-Гур я считаться «фейягат». А на острове Рок я считаться дочь Правителя Каргада. Для этого я сейчас не есть «фейягат». Я – гололицая! Если тебе угодно.
Не сразу, но все же он сумел ответить:
– Да, конечно. Ты права, госпожа моя. И это… очень здорово!
– Тебе нравится?
– Очень! Да, очень! Я… Спасибо тебе, принцесса!
– Баррезу, – сказала она, по-королевски принимая его благодарность. Ее достоинство и умение держать себя в руках совершенно ошеломили Лебаннена. Ведь лицо этой девочки прямо-таки пылало от стыда, когда она впервые при нем откинула свою вуаль; теперь же в нем не было ни кровинки. Она стояла абсолютно прямо и спокойно, словно собирая силы для дальнейшего разговора.
– Тоже… – сказала она, – также… Мой друг Тенар также.
– Наш друг Тенар! – поправил он с улыбкой.
– Хорошо. Наш друг Тенар. Она говорит, я должна рассказать королю Лебаннену про Ведурнан.
И Лебаннен невольно повторил это слово.
– Давно-давно… нет, давным-давно… были люди-карги, люди-колдуны, люди-драконы, а? Да?.. Все люди – один народ! Все говорить один…один… О, Вулуа мекревт!
– Говорили на одном языке?
– Ха! Да! Был один язык! – В своем страстном стремлении непременно говорить на ардическом, она временами теряла свое невероятное самообладание; ее лицо пылало, глаза сияли. – Но потом люди-драконы сказали: пусть, пусть все уходят, все вещи, все люди! Улетают!.. Но мы, люди, сказали: нет, мы все сохраним! Сохраним все вещи, будем трудиться!.. Так что мы разошлись, ага? Люди-драконы и мы, люди, так? И они создали Ведурнан. Эти пусть уходят, а эти пусть сохраняют. Да? Но чтобы сохранить все вещи, мы должны были отпустить и тот язык. Тот язык людей-драконов.
– Истинную Речь?
– Да! Так что мы, люди, отпустили тот язык Древняя Речь и сохранили все вещи. А люди-драконы отпустили все вещи, но сохранили тот язык. А? Сейнеба? Понимать? Вот это и есть Ведурнан! – Ее прекрасные крупные руки с длинными пальцами яростно жестикулировали; она жадно вглядывалась в его лицо, страстно надеясь, что он ее понял. – Мы идем на восток, на восток, на восток. А люди-драконы идут на запад, на запад, на запад. Мы трудимся, они летают. Некоторые Драконы приходят с нами на восток, но не сохраняют тот язык. Они его забывают и забывают, как летать. Как народ каргов. Народ каргов говорит на языке Каргада, не на языке драконов. Но все хранят верность Ведурнану, на востоке, на западе Сейнеба? Но в…
Не найдя подходящего слова, принцесса соединила руки – «восток» и «запад», – и Лебаннен подсказал:
– В центре? Посредине?
– А? Да! Посредине! – Она даже засмеялась от удовольствия, что слово наконец нашлось. – Посредине – вы! Люди-колдуны! Ага? Вы, посрединные люди. Вы говорите на ардическом языке, но также, нет, тоже говорите на языке Древняя Речь. Вы УЧИТЕ этот язык! Как я учу ардическии, а? Учите, чтобы говорить. И… это-то и есть плохо! Самое плохо! А потом вы говорите… на колдовском языке, который есть Древняя Речь: МЫ НИКОГДА НЕ УМРЕМ. И так оно и случается. И Ведурнан есть нарушен!
Глаза ее были как синий огонь. Она помолчала немного и спросила:
– Сейнеба?
– Да, я понял. Но не уверен, что все понял правильно.
– Вы хранить жизнь! Хранить слишком долго. Вы никогда не отпускаете. Но умереть – это… – Она выбросила руки вперед широким, открытым жестом, словно отталкивая что-то от себя – в небо, за море.
Лебаннен грустно покачал головой.
– Ах… – сказала она. Подумала минутку, но больше слов не нашла и, сдавшись, только развела бессильно руками. – Я должна учить больше ваших слов! – сказала она.
– Госпожа моя, на острове Рок есть Мастер Путеводитель, он живет в Имманентной Роще… – Лебаннен следил за ее лицом, но она явно его не понимала, и он начал снова: – На острове Рок есть один человек, великий маг, и он тоже карг, как и ты. Ему ты сможешь рассказать все то, что рассказала мне, на своем родном языке.
Она слушала очень внимательно, потом кивнула и сказала:
– Это друг Ириан. Я от всего сердца желаю говорить с другом Ириан. – И все ее лицо осветилось.
Лебаннен был тронут.
– Мне очень жаль, что тебе было у нас так одиноко, принцесса, – сказал он.
Она смотрела на него; глаза ее весело сияли, но она не сказала ни слова.
– Я надеюсь, что со временем… когда ты выучишь наш язык…
– Я учусь быстро! – заявила она. И он не понял – это утверждение или предсказание.
Они смотрели друг другу прямо в глаза.
Принцесса вновь вспомнила, что ей подобает держаться по-королевски, и заговорила иным, официальным тоном, как в самом начале:
– Я благодарна тебе, господин мой, что ты меня слушал. – Она чуть склонила голову набок и прикрыла глаза рукой – традиционный знак Уважения у каргов. Затем последовал глубокий реверанс, и она что-то тихо промолвила по-каргадски.
– Пожалуйста, – попросил он, – повтори то, что ты сейчас сказала, на ардическом.
Она помолчала, явно колеблясь, подумала и ответила:
– Твои… твои, как это?., а, маленькие короли… Сыновья! Сыновья, твои сыновья пусть будут драконами и повелителями драконов! А? – Она просияла радостной улыбкой, вновь опустила вуаль на лицо, попятилась шага на четыре, повернулась и пошла прочь – стройная, гибкая, ступающая спокойно и уверенно. Лебаннен остался стоять на прежнем месте, и у него было такое ощущение, будто одна из тех ночных молний все-таки попала прямо в него.
Глава V
ВОССОЕДИНЕНИЕ
Последняя ночь морского путешествия была тихой, теплой и беззвездной. «Дельфин» легко бежал по чуть колышащимся волнам к югу. Спать было одно удовольствие.
Олдеру снился какой-то маленький зверек, который сам пришел к нему в темноте и коснулся его руки. Он не мог его рассмотреть, а когда протянул руку, чтобы его погладить, зверек исчез. Но вскоре Олдер снова почувствовал, как маленькая бархатистая мордочка касается его руки. Он даже приподнялся немного, чтобы увидеть зверька, однако сон тут же ускользнул, и в душе осталась пронзительная боль утраты.
На нижней койке, прямо под ним, спал Сеппель и видел во сне, что он у себя дома, в Ферао, на острове Пальн, и читает старинную мудрую книгу, написанную в Темные Времена. Ему очень интересно читать ее, он доволен, что работа у него спорится, но тут его прерывают и сообщают, что кто-то хочет его видеть. «Ничего, это на минутку», – говорит он себе и идет разговаривать с пришедшим. Это женщина; волосы у нее темно-каштановые с легким рыжеватым оттенком, на прекрасном лице написана сильная тревога. «Ты Должен послать его ко мне! – говорит она. – Ты ведь пошлешь его, правда?» «Интересно, кого это я должен к ней послать, – думает он. – Впрочем, притворюсь, будто знаю это». И он отвечает женщине: «Это будет нелегко, ты же понимаешь». И при этих словах женщина вдруг вытаскивает из-за спины тяжелый камень. Изумленный, он думает, что она хочет швырнуть в него этим камнем или ударить его по голове, отшатывается и… Сеппель тут же проснулся в знакомой темной каюте и после этого еще долго не мог уснуть и лежал, прислушиваясь к дыханию спящих людей и шепоту волн, трущихся о борта корабля.
