Было очевидно, что рассказ Франклина в значительной степени совпадает с показаниями свидетелей, данными сразу после убийства, почти семь лет назад. Франклин описал, как свернул с Ист-Вашингтон-авеню на федеральную автомагистраль 90, затем вернулся в Мэдисон, остановился у «Макдоналдса», а когда полицейское присутствие уменьшилось, вернулся в отель «Рамада Инн», где останавливался накануне. На следующий день он уехал из города. Выезжая на федеральную автомагистраль, Франклин заметил нескольких полицейских, но они, наверное, его не увидели.
«Очевидно, Бог ослепил их», – сказал Франклин. Позже выяснилось, что полицейские разбирались с аварией перевозившего скот грузовика и помогали раненым водителям собрать разбежавшихся коров.
Все это звучало довольно правдоподобно. Убийство было не из тех, которые могли принести славу, и я не думал, что Франклин что-то придумал или приукрасил. Скорее он потерпел своего рода неудачу, поскольку отвлекся от заявленной миссии, убийства судьи Симонсона.
Хотя манипуляция, доминирование и контроль по-прежнему оставались его главными мотиваторами, он, похоже, не стремился лгать, когда речь заходила о другом преступлении.
Рассматривая это двойное убийство на фоне более крупной временной шкалы, мы понимаем, что оно стало в каком-то смысле поворотным моментом, открыв эмоциональные шлюзы и настоящее царство террора. Он уже угрожал кандидату в президенты Джимми Картеру и, по всей видимости, атаковал синагогу. Но на пути к предполагаемому убийству судьи-еврея он случайно столкнулся с воплощением своей ненависти и миссии и неожиданно обнаружил, что способен убивать спонтанно. Теперь Франклин знал, что может это сделать, и ему все сойдет с рук.
Каждый серийный убийца проходит на своем пути через ряд формирующих событий. То двойное убийство стало для Франклина критическим моментом. Он не думал об этом раньше и ничего не планировал. Но факт, что он смог предпринять такие «решительные» действия спонтанно, вселил в него уверенность в том, что он ощущал лишь подсознательно, а именно: в любой ситуации он может убить без колебаний. Для такого человека, как Франклин, это стало своего рода откровением. Он как будто получил высшую силу.
Хотя Франклин не был традиционным сексуальным маньяком, я видел здесь черту, объединявшую его с большинством из них: обезличивание и объективизация жертв. Они были для него не отдельными людьми, но всего лишь стереотипами мужчин-афроамериканцев и белых женщин. Это полное отсутствие эмпатии не только гнало его, оно фактически позволяло ему совершать бессмысленные и безобразные преступления, а потом, годы спустя, говорить о них бесстрастно и невозмутимо. Накладываясь на стереотипы в его сознании, жертвы утрачивали «невиновность», и поэтому убийства были оправданы.
Деперсонализируя своих жертв, Франклин в типично параноидальной манере высоко оценивал собственную значимость и имел детально систематизированное убеждение в махинациях со стороны организаций, враждебно настроенных против него лично.
Думаю, они пытаются разделаться со мной. Просто я слишком много знаю о правительстве и международном еврейско-коммунистическом заговоре. Я знаю, что делают евреи, правые, нацисты. Всеми управляют евреи. У них есть имена всех, кто думает так же, как я, всех белых расистов, у них есть досье на каждого из нас, они следят за нами и все такое. Если ты когда-либо был с нацистами, с Ку-клукс-кланом, они могут в любой момент обвинить тебя в чем угодно; все, что им нужно – это поставить тебя перед присяжными и сказать, что вот он член тех и этих и это профессиональное убийство, следовательно, он виноват.
Он передал сыщикам несколько брошюр-распечаток.
– Почитайте, в них много правды.
– Хорошо, – сказал Рейтер.
– Почитайте и увидите, что происходит в мире.
Глава 14
У Франклина было много официальных посетителей. Вскоре после телефонного разговора с капитаном Уоллденом и двухдневного интервью с детективами Рейтером и Меллом в Мэрион отправился Рональд Пирсон, помощник шерифа округа Монро, штат Висконсин. Компанию ему составил Эрнест Смит, агент департамента юстиции штата Висконсин, и поговорить они намеревались об убийстве автостопщицы-одиночки Ребекки Бергстром.
Признание они получили, и Пирсон сказал, что ожидает предъявления обвинений на следующей неделе.
Когда репортеры спросили, каков был мотив убийства, он ответил: «Тот же, что и в Мэдисоне. Расовая ненависть».
К сожалению, как оказалось, полиция была близка к тому, чтобы связать это убийство с Франклином. После признания Франклина висконсинским правоохранителям выяснилось, что полицейские уже шли по его следу. После двойного расстрела на парковке у торгового центра «Ист-Таун» два детектива полиции Мэдисона, Чарльз Лаллинг и Стивен Урсо, сократили список регистрационных номеров до Алабамы и отправились в Монтгомери. Проверив тамошние регистрационные списки, детективы выявили пятьдесят пять человек, которые владели «Шевроле» 1967 года и жили в Мобиле. Найти и опросить они успели примерно пятнадцать человек, после чего их отозвали в Мэдисон, потому что полицейское начальство не верило в прогресс на этом направлении расследования.
Лаллинг и Урсо были категорически против. Детективы не сомневались, что стрелок здесь, среди этих пятидесяти пяти, и что как только они заговорят с ним, он так или иначе себя выдаст.
– Все, что нам было нужно – это встретиться с ним, и мы взяли бы очко. У меня нет абсолютно никаких сомнений, – сказал в 1984 году Лаллинг, ставший к тому времени главой частного детективного агентства, репортеру «Висконсин стейт джорнал».
На пресс-конференции в пятницу, 2 марта 1984 года, начальник полиции Мэдисона Дэвид Купер оспорил оценку Лаллинга, заявив, что капитан-детектив Стэнли Давенпорт приказал им вернуться домой, потому что никаких реальных зацепок они не нашли.
Так или иначе, Джозеф Пол Франклин не остановился, и его жертвами стали по крайней мере еще девятнадцать человек.
После признания в висконсинском убийстве список посетителей Франклина в тюрьме Мэрион продолжал расти, потому что он продолжал говорить.
Одним из преступлений, о которых Франклин упомянул во время своего двухдневного интервью с Рейтером и Мелом, было нападение на синагогу Бет-Шалом в Чаттануге, штат Теннесси, ночью 29 июля 1977 года, которое правоохранительные органы никогда с ним не связывали. Взрыв до основания разрушил здание и разбросал на весь квартал куски дерева и кирпича. Осколки разбили стекла в окнах ближайшего мотеля, разбудив раввина Меира Стимлера, который спал в своем доме за синагогой. Как сообщало новостное агентство «Ассошиэйтед Пресс», «свидетели говорили, что часть крыши взлетела в воздух и приземлилась практически невредимой на расстоянии двадцати метров от разрушенного строения». Поскольку бомба взорвалась ночью, никто не пострадал и не погиб.
Поначалу никто и представить не мог, что молитвенный дом взорвали умышленно, и раввин Стимлер исключил возможность взрыва бомбы, после которого остался кратер глубиной более чем полметра около середины строения.
