— Ничего не понимаю, — признался я.
— Фаскхей бне гот! — повторила девушка.
— Я не понимаю, о чем ты! — продолжал недоумевать я. — Я плохо вижу.
— Игео, ы греих! — заявила Лана.
Снова завертелась на свету и принялась гримасничать.
— Не смешно! — прокомментировал я.
И тут же разглядел, что рот девушки заклеен изоленом.
— Ааа, — догадался я, — «синие» тебе рот заклеили!
— Фуу! — с явным облегчением выдохнула Лана и обмякла.
— Все как-то странно, правда?
— Ммм… — пожала плечами Землянка, — Фаскхей бне гот и ея ээ фсе хасхафу!
— Это будет непросто. Я — связан, — для убедительности я подергал руками за спиной.
— Йя фошэ! — грустно вздохнула девушка, — Фривумай фто-фибусь!
* * *
Ради нее я был готов заново изобрести протонник. Не говоря уже о том, чтобы сделать карьеру эквилибриста. Вы оцените красоту рожденного мной трюка, если попробуете когда-нибудь подняться на колени из положения лежа, со связанными за спиной руками и кружащейся головой. Безусловно, номер удался далеко не с первого раза. Ежеминутно существовала опасность расквасить себе нос, сделав неудачное движение.
Мне грело душу, что Лана, рискуя упасть не меньше, в критические моменты заботливо подставляла свое плечо. Мы с ней качались, как тростник на ветру, но совместными усилиями продвигались все дальше вверх.
Способность Землянки помогать, когда ее об этом не просят, была для меня удивительна и непонятна. Сейчас хотелось верить, что Ланина поддержка связана, исключительно, с симпатией ко мне. Но, возможно, девушке просто хотелось поскорее избавиться от изолена. Эту мысль я отчаянно отгонял.
Наконец, выход в открытый космос в замкнутом пространстве состоялся. Плечо Землянки, упиралось в верхнюю часть моей груди и худо-бедно удерживало не совсем послушное еще тело в вертикальном положении.
— Придется немного потерпеть, — деловито сообщил я, — Если случайно укушу — ничего личного!
Девушка подняла брови и обреченно вздохнула:
— Гавай увэ!
Я наклонил голову и оказался невероятно близко от ее лица. Снова ощутился забытый уже запах ее волос. Нос уперся в нежную кожу Ланиной щеки. Я жутко разволновался и еле сдерживался, чтобы не поцеловать ее прямо сейчас. Меня останавливало то, что момент был неподходящий и своим дерзким поступком я мог все испортить. Хорошо, что девушка, закрыла глаза и, замерев в ожидании, ничего не заметила.
Возможно, при взгляде со стороны, моя борьба с изоленом, и правда, походила на продолжительный поцелуй. На самом деле, я отчаянно пытался подцепить зубами угол клейкой ленты на щеке Ланы. До сих пор этот материал ценился мной за прочность и липкость, но теперь я проклял все эти его уникальный свойства.
С десятой попытки удалось отделить небольшой кусочек. Хотелось бы надеяться, что все феноменальные достижения не дались ценой жутких ссадин, чреватых шрамами.
— Не больно? — для успокоения души поинтересовался я.
— У-у! — в отрицательном смысле отозвалась Землянка.
Теперь уже более воодушевленный, я продолжил схватку с изоленом. Миллиметр за миллиметром он сдавал свои позиции. Успех окрылял. В какой-то момент удалось удержать в зубах отлепившийся сантиметр угла. Я отчаянно дернулся назад, Лана негромко вскрикнула и половина ее губ освободилась от изолена.
— Фуу! — выдохнула девушка.
— Теперь вторая половина, — напомнил я.
Землянка послушно повернулась и дала мне избавить ее от изоленты совсем.
— Повезло, что у меня нет насморка, — первое, что сказала она, вновь обретя способность внятно общаться.
— Повезло, что нас не сразу «убили» — отметил я другой аспект нашего положения и поинтересовался:
— Так что, все-таки, произошло на корабле?
— Ты не поверишь! — прошептала Лана.
Глава 21. Видимо-невидимо
Рассказ девушки существенно дополнял список странностей и загадок нынешних Учений, ставших совсем уже нешуточными.
Я, конечно, надеялся на интересные события. Но чтоб настолько!
— Слушай! — волнуясь, начала девушка, — Когда вы с капитаном ушли, Юом всецело сосредоточился на ваших делах. Но держал под контролем всего лишь сектор градусов в 30. Ну, его трудно в этом винить, — оправдывала она бортинженера, — он, ведь не пилот и не десантник…
— Общевойсковую подготовку он проходил. — заметил я. — Удивительно, что врачей этому тоже учат.
— Врачей этому не учат, — с неловкостью произнесла Лана, — это тоже дядя рассказывал.
— Он готовил из тебя военного аса! — вырвалось у меня.
— Мама тоже так подумала. — подтвердила Землянка. — Впрочем, это к делу не относится. Короче, хорошо, что вы оставили нас вдвоем. Делать мне было нечего, поэтому я сидела и смотрела за другими секторами. И вот, — продолжала она, — в какой-то момент радар вдруг стал показывать, что вокруг… облака. Сначала мне не верилось: довольно странно, конечно, — штук десять маленьких облачков вокруг. Обычный туман и облака по-другому выглядят, а эти — маленькие и плотность меняют. Подумалось, что с радаром что-то не то, но после инцидента с «Пятнадцатым», я уверена — радар у нас надежный. В общем, толкаю я Юома в бок и говорю:
— Смотри, на радаре помехи какие-то странные.
Он отмахнулся и сказал, что ерунда, потом посмотрит.
— Сложные у тебя взаимоотношения с радарами, — констатировал я, — и тебя, как всегда, никто не слушает.
— Как Кассандру. — грустно вздохнулось девушке. — Была такая предсказательница, которую тоже никто не слушал. За что троянцы и поплатились.
— А что с ними сталось? — поинтересовался я.
— Им подарили Троянского коня, в котором спрятались воины, которые потом всех перебили и разрушили город. Это случилось на Земле, как миниум, 30 веков назад, — пояснила она.
Общаться с Ланой становилось все интереснее. Надо же в таких исторических дебрях она разбиралась! Я из истории своей планеты от силы последний век помню…
— Но, — в голосе девушки прозвучал триумф, — ты знаешь — от меня так просто не отделаться! На радар он, все-таки, посмотрел!
Я представил себе, как Лана нудит над ухом занятого Юома, для которого сосредоточится вообще большая проблема. И если он это состояние поймал, то бережет как зеницу ока. Потом я вообразил ту возмущенную физиономию, с какой друг развернулся к девушке и, не сдержавшись, хихикнул.
—
А тут облака взяли и пропали, — тем временем продолжала Лана и сказала в унисон моим мыслям. — Видел бы ты его лицо, когда он с чистого радара перевел взгляд на меня. А потом сделал наглейшее заявление:
