– Какая лягушка? – вытаращил глаза Шура.
– Которая ква, – невозмутимо ответила Софья Марковна.
– Ты что, в АШАНе эту гадость купила? – испуганно спросил Шура и уставился на свою тарелку.
– Почему же сразу гадость? – небрежно проговорила мать. – Французам нравится. А они признанные во всём мире гурманы.
– Гурманы они! Язык Эзопа! – выругался Шура и хотел встать со стула.
– Сиди уж, – махнула Софья Марковна, – пошутила я.
– Точно? – недоверчиво спросил он.
– Зуб даю! – усмехнулась она.
– Ну и шуточки у тебя, ма! У меня чуть живот не свело.
– А ты смотри во время еды на тарелку и будешь знать, что ешь.
– Угу, – согласился Шура, отправляя в рот последние кусочки и примеряясь взглядом к плюшке с маком. – Ма, я ватрушку хочу с малиновым вареньем.
– Испеку, – пообещала Софья Марковна.
Выйдя на улицу, Наполеонов отправился к гаражу, чтобы вывести свою белую «Ладу Калину». Про себя он отметил, что с удовольствием прошёлся бы до работы пешком. Прохладный свежий воздух вобрал в себя ароматы всех цветущих в это время растений, начиная от сирени, черёмухи, плодовых деревьев и заканчивая многочисленными цветами. Одним словом, благодать! И ничего не напоминало о вчерашнем пекле.
«Надо бы вечером матери цветы купить», – подумал Шура и вспомнил, что Софья Марковна обожает белые и розовые пионы. Ему самому они тоже нравились, потому что напоминали зефир, к которому он был неравнодушен с детских лет.
Глава 9
Первым делом Наполеонов решил поговорить с первой женой и детьми Трифонова. Начать он решил с Марины Владимировны. У него имелся её телефон и адрес городской квартиры. И он надеялся, что женщина ещё не переехала жить за город. Предупреждать Трифонову о своём визите по телефону он не стал, рассчитывая на эффект внезапности. В то же время он надеялся, что бывшая супруга не будет сильно сокрушаться по поводу смерти бывшего мужа и ему не придётся тратить время на её утешение. «Зато от неё можно узнать о друзьях и врагах Трифонова, как бывших, так и нынешних». В подъезд Наполеонов прошёл вместе с одним из жильцов, обойдясь без звонка по домофону. Правда, жилец оказался бдительным, стал расспрашивать, кто он такой и к кому идёт. Пришлось предъявить служебное удостоверение. И вот он у цели. Однако на его сначала сдержанные, а потом и настойчивые звонки в дверь никто не отозвался. «Куда же она могла подеваться с утра пораньше? – подумал Наполеонов. – Видимо, придётся всё-таки позвонить ей на мобильный. Не хотелось, но что поделаешь».
Однако мобильный Марины Владимировны Трифоновой был отключён. «Что за ерунда?» – подумал Наполеонов. Так как ситуацию требовалось прояснить немедленно, следователь набрал номер телефона сына Трифоновых. И Сергей Гордеевич отозвался сразу.
– Кто это? – спросил он после паузы, скорее всего разглядывая неизвестный ему высветившийся номер.
– Следователь Александр Романович Наполеонов. А вы Сергей Гордеевич Трифонов?
– Да, это я.
– Я сейчас нахожусь возле квартиры вашей матери, но дверь мне никто не открывает, телефон вашей матери отключён.
– Мамы нет дома, – глухо ответил сын.
– А где она?
– В реанимации.
– Что? Постойте! Вы сами где?
– В городской больнице № 11.
– Я сейчас подъеду.
– Как хотите, – тускло прозвучал голос сына Трифоновых.
– Мне нужно поговорить с вами. – Следователь понимал, что он выбрал не лучший момент для беседы с Сергеем Гордеевичем, но времени для ожидания более благоприятного случая у него просто не было. Он всё ещё надеялся раскрыть убийство по горячим следам.
– Догадываюсь, о чём вы хотите поговорить со мной, – устало вздохнул Трифонов-младший. – Я сейчас дожидаюсь лечащего врача матери. Вас в вестибюле встретит Лена.
– Кто это?
– Моя жена.
«Ах да, – спохватился про себя Наполеонов, – конечно же, Елена Андреевна Трифонова – сноха Марины Владимировны. Ещё должна быть дочь Елизавета Гордеевна Трифонова. Интересно, все родственники в больнице или нет и что случилось с Мариной Владимировной. Ничего, скоро я обо всём узнаю», – подумал Наполеонов, забираясь в свой автомобиль и трогая его с места.
Едва он вошёл в вестибюль больницы, как ему навстречу устремилась худенькая женщина лет тридцати. На ней был зелёный врачебный халат. Волосы убраны под шапочку, лицо бледное. Может быть, именно поэтому на нём так ярко выделялись её тёмно-зелёные глаза.
– Вы следователь? – спросила она, подойдя поближе.
– Да, Александр Романович Наполеонов. – Он полез за своим удостоверением.
– Не надо, – остановила она его взмахом руки. – Я Лена, сноха Марины Владимировны. Но вообще-то она мне как мать. – Глаза женщины стали ещё темнее. Наверное, чтобы не заплакать, она потёрла их кулаками и сказала: – Серёжа сейчас спустится. Он с доктором разговаривает.
– Что ж, давайте пока поговорим с вами, – предложил следователь.
– Давайте, – согласилась женщина.
Они присели прямо в вестибюле на стулья с жёсткой спинкой, стоящие вдоль стены.
– Сначала скажите мне, как Марина Владимировна попала в больницу? – спросил следователь.
– Её привезли на «Скорой». Ей стало плохо, она постучала в стенку соседке, у той есть ключ, они давно с мамой дружат. Она пришла, увидела, в каком состоянии мама и вызвала «Скорую».
«Отношения между снохой и свекровью, по-видимому, хорошие, иначе не стала бы Лена так тепло по-домашнему называть мать мужа мамой», – решил Наполеонов.
– Елена! Почему Марине Владимировне стало плохо?
– Кто-то позвонил ей на домашний телефон и сообщил, что Гордея Тимофеевича убили.
– И она сразу этому поверила?
– Да.
– Почему?
– Я не знаю. Но мама и раньше говорила, что нынешний брак её бывшего мужа плохо для него закончится.
– Вот как?
Женщина кивнула.
– А кто ей позвонил?
– Она не знает.
– То есть голос звонившего ей неизвестен?
Лена покачала головой и добавила:
– К тому же мама сейчас не в таком состоянии, чтобы отвечать на вопросы.
– Понимаю. Но, может быть, она хотя бы сказала, голос был мужской или женский?
– Женский.
– Вы не знаете, какие отношения были у вашей свекрови с бывшим мужем?
– Никаких.
– То есть они не общались?
– Нет.
– А ваш муж общался с отцом?
