Выскакиваю и обхожу свой Эскалейд быстрым шагом. Распахиваю дверь.
И снова кладу ладонь на её колено. Пусть попробует удержать меня на расстоянии без моего согласия.
Чувствую, как коготочки тут же впиваются в моё запястье.
Аля пытается отвести ногу в сторону, но от меня отделаться ей не удастся.
— Я не трахаться приехал, ясно? Просто поговорить хочу.
— Стареешь, Долохов.
— Ведьма, — выпила мою душу до дна, за другого вышла… ещё и насмехается. — Обещаю держать руки при себе, — она красноречиво переводит взгляд на мою ладонь, чувственно поглаживающую её колено.
Да, я до сих пор кайфую от прикосновений к ней! В натуре ведьма!
— Долохов. Для меня твоё обещание — пустой звук, — и возвращает мой же замах. — Ясно тебе или нет?
— Да мне насрать. Я своему слову верен. А ты пойдёшь со мной в любом случае.
Беру её на руки и прижимаю к себе. Мне кажется, нет больше долгих ушедших лет между нами. Мы снова те самые, кто целовался под дождём. Нет ни её мужа, ни данных другому обетов, ни её слез и жёсткого разочарования, ни меня со своим вынужденным, по полной огорошившим: «У меня другая».
«Я просто не мог иначе, пойми, котёнок», — мысленно повторяю вновь и прижимаю Алю к себе крепче. Вновь, как когда-то раньше, погружаясь в сладкий запах её волос.
Она поворачивает голову и рассматривает машину, а я в душе улыбаюсь. Она всегда плохо в них разбиралась. Да, я помню. Я о ней многое помню, даже себе боюсь в этом признаться.
— Это годовалый Кадиллак. Менять пока не собираюсь. Вопросы ещё есть?
— Только один. С каких пор ты слышишь чужие мысли?
Мои губы всё же трогает ленивая ухмылка.
— Кстати, о мыслях. Если ты сама передумаешь насчёт трахаться, у меня ведь есть шанс, правда? — моё настроение зашкаливает. Аля ведёт себя спокойно, тихо, относительно не «кусается», не вырывается и не скандалит. Это подарок. Я на такое даже и не рассчитывал.
У нас, конечно, случались раньше ссоры. И даже тогда она была более эмоциональна. Видать, совсем прибита…
— Хм! — да уж, восклицание говорящее. — Вот придурок, а!
И следом я получаю заслуженный удар в грудь ладонью.
— Отлично. Я понял.
Ну, всё ясно. Значит, шанс есть.
Аля, очевидно, решает сразу поставить между нами стену:
— Я не передумаю, Долохов.
Ну да, ну да. Знаем, проходили.
Чувствую, что снова лыблюсь… как последний придурок. Ага.
Глава 23
— В душ хочешь?
Она направляется на кухню и… замирает.
Я спросил так. Просто между делом. Но она отнеслась к вопросу серьёзно.
— Я не пойму, — Аля резко оборачивается, скрещивает руки на груди и метает в меня острые клинки своего яростного возмущения. — Коля, ты вконец обнаглел что ли?!
У меня в голове мелькнула пара мыслей, что бы я хотел с ней сделать «вконец», но именно сейчас лучше и рта не раскрывать на эту тему.
Поэтому просто засовываю руки в карманы брюк, напускаю на себя вид «сама невинность» и участливым тоном интересуюсь:
— Почему сразу обнаглел-то? Ты себя в зеркало видела?
Я должен сдержать счастливую улыбку при виде её искреннего негодования. Обязан просто!
Смотрю на неё и не могу наглядеться. Глаза горят, дыхание учащается.
— А никто не просил меня подбирать.
— А может у меня врождённая слабость к мокрым бездомным кошечкам…
Кто-то может подумать, что я имею в виду дождь и её промокшее платье. И только Аля всегда понимала меня с полуслова. Двусмысленность моего замечания от неё не ускользает.
— Фу, пошляк. Поэтому твою постель никто не греет, а ты скитаешься от одной к другой.
Голубые глаза прожигают насквозь. Ответа ждёт. Вот только не дождётся. О том, что не женат и никогда не был, прямо сейчас я сообщать не собираюсь.
Хитрит, лисичка. Но я на откровенную провокацию не поведусь. Пусть даже и не рассчитывает. Очень хочет узнать — придётся спросить прямо и смело обнажить свой интерес касательно моего семейного положения.
Я понимал, что когда приезжал к ней домой, нужно было держать руки при себе. Прекрасно понимал. Но не захотел. А то, что я увидел, мне очень не понравилось.
Алеся несчастлива в браке. У счастливой и удовлетворённой женщины другие глаза. Они горят, блестят и лучатся. А что видел я? Блеклость и разочарование. Этот мудак сделал её такой…
Конечно, я бы не отказался изменить ситуацию прямо сейчас. Но мне в ближайшее время точно ничего не светит. А сегодня тем более. Она не захочет. По своей воле Алеся меня к себе не подпустит.
Чтобы немного ввести котёнка в ступор, я игриво замечаю:
— Отчасти ты права. Но мою постель никто не греет совершенно не поэтому.
— Долохов. Не надо мне по ушам ездить и смотреть с таким лицом, будто все семь лет ты ждал только меня. Договорились?
Нет, ну на практике она, бесспорно, права, но… подсознание-то не обманешь.
— Моё слово для тебя пустой звук, ты не забыла? Какой уж тут договор, — стираю горечь собственных слов лёгкой полуулыбкой. — С меня кофе. Я помню.
Аля наскоро привела себя в порядок, полностью смыв растёкшийся макияж и пальцами расчесав волосы. А теперь вот сидит недовольная в моей футболке на голое тело и дразнит меня тонкими щиколотками и аккуратными коленками.
Переодеваться она отказывалась напрочь. Но я спорить не стал. Силой начал стягивать промокшую одежду, пригрозив, что если она сама не наденет сухую футболку, я переодену собственноручно. И не ебёт…
В итоге, Аля переоделась без моего непосредственного участия, забаррикадировавшись в ванной надолго.
Лично я бы сделал это намного быстрее. Чем можно заниматься в ванной двадцать минут, не принимая душ и даже не имея под рукой средств личной гигиены? Загадка для всех мужиков.
Зато теперь я несу на кухню тонкое одеяло, которое через минуту уже пропитается женским запахом, и тщательно укутываю своего котёнка: пять минут назад она вся дрожала.
— Согрелась?
— Да, спасибо. Коль, скажи, — её губ касается задумчивая улыбка. — Ты меня насильно планировал удерживать?
— К чему такой вопрос?
— Если я прямо сейчас встану и уеду, отпустишь без лишних слов?
Бляяяядь. Как мне долбит мозг это женское «говорю одно, хочу другое».
Но пока терплю. Надо. Так просто надо.
И отвечаю не то, что думаю, а то, что также необходимо:
