А этим сукам всё мало и мало!
Но я не устану их рубить, я чувствую небольшое воодушевление, глядя, как они мрут — одни совсем старые и медленные, другие свежие и юркие, но каждая мразь дохнет.
Вот подскакивает первая, парирование, рывок вперёд, и меч отрубает ей голову, после чего встречается с ещё одной. Вновь блок, разворот, и ей прямо с вертушки в череп, от чего тот хрустит. Бросаюсь вперёд влево-вправо зигзагом и обхожу ещё одно Момо, заставляя его падать без одной ноги.
Врезаюсь в толпу, запитав всего себя Ци и используя тело как таран. Клинок находит одну тварь, парирование, вторая тварь, шаг в бок, отбиваю третью и четвёртую. Кровь, настоящая кровь, брызжет мне в лицо, и я чувствую, как сам начинаю сходить с ума. Сознание едва-едва удаётся удержать…
* * *
И он его не удержал.
Любой бы, кто видел это со стороны, подумал, что парня захватила лихорадка боя. Он был подобен берсерку, о которых поют песни. И пусть не все его нынешние противники могли похвастаться силой или скоростью, и немногие могли посоревноваться в силе, но их количество — это было их преимуществом.
Они шли волной, и он резал её как волнорез. Врезался в их ряды, буквально проносясь ураганом смерти и убивая всё на своём пути, после чего делал второй заход, третий, прорежая существ. Промчался раз, удар слева, удар справа, и уже минус два, развернулся и вновь бросился в кучу.
Взмахи меча оставляли веера крови в воздухе. Битва проходила без криков и шума, будто все они были немыми. Он не замечал ничего, кроме собственного удовлетворения. И чем больше он убивал, тем больше хотел крови. Иной раз он крутился между ними, как циркач, уворачиваясь, отбивая, рубя и рубя, прямо в центре бойни.
Они не знали страха — он не знал жалости.
И их объединяло безумие.
Он кружился среди них, едва поспевая за каждым. Он дрался не только мечом, он переходил на кулаки, ломал им кости, перепрыгивал с одного на другого, бросал их на землю, ломая конечности, и топтал с такой яростью, что холодело сердце.
И никого не было рядом, чтобы его остановить. Единственное живое существо в зале забилось в угол, дрожа и ожидая, когда этот кошмар закончится, так как оно не могло сказать теперь, кого боится больше — своего двуногого друга или существ.
* * *
Мне было хреново, как после жёсткой пьянки.
Голова гудела, руки болели, ноги болели, связки, мышцы — всё болело. Я стоял на коленях, едва удерживая меч и пытаясь взять себя в руки. В голове до сих пор стучало так сильно, что, казалось, выдавит глазные яблоки.
Меня злило всё — от мокрой одежды до холода, и казалось, мне нужен всего лишь предлог, чтобы сорваться, и кто-то, на ком сорваться.
Я хотел сорвать свою злость, но…
Вместо этого глубоко вдохнул, беря себя под контроль. Всё, побесились и хватит. Ярость хороша, когда она к месту. К тому же, оно просто осушает все запасы, оставляя меня без сил. Сейчас я это чувствовал особенно хорошо, не в силах даже сразу подняться из лужи крови. Из одной огромной лужи крови, которая заполнила этот зал.
Трупы были повсюду, валялись то тут, то там, без голов и конечностей, со вскрытыми животами и размозжёнными головами. Стены были забрызганы кровью, как краской, и даже на потолке остались пятна. Красивый и жуткий зал стал просто жутким, словно у кого-то начались неконтролируемые эти самые дни.
И это всё был я.
То есть не у меня они начались, а просто я всё заляпал кровью.
Стало ещё хуже…
В любом случае, не такие уж они и сильные оказались, раз мне хватило сил с ними расправиться. Хотя могли ли быть сильными вот такие зомби, которые обезумели и исхудали?
— Зу-Зу? — позвал я. — Зу-Зу, ты здесь?
Откуда-то из угла ко мне засеменил енотик. Напуганный комок меха, которые не сильно спешил ко мне подходить, возможно, ещё чувствуя от меня этот аромат безумия. Да я и сам его чувствовал.
— Идём, Зу-Зу, надо убираться, ищи выход.
Потому что вот этот оживший кошмар — это всё люди, которые пропали, судя по их одеждам. А где-то должно быть то, что их сделало такими. И мне меньше всего хочется с этим что-то встречаться.
Из зала был всего один-единственный выход, который был с противоположной стороны, откуда мы пришли. Но едва я прошёл пару метров, как остановился, случайно взглядом среди окровавленных трупов поймав уже знакомое лицо.
Моуг.
Как и остальные, он безумно улыбался, однако его лицо ещё не приобрело таких пугающих черт. Скорее он будто попал под газ Джокера и растянулся в улыбке. Значит, их тоже настигло что-то…
Одна мысль о том, что мне тоже может посчастливиться встретить нечто, что бродит по тёмным коридорам, заставило вздрогнуть и поспешить убраться подальше от зала, если оно вдруг почувствует кровь.
Мы вышли к широким коридорам, которые расходились в разные стороны: налево, направо и прямо. Я приподнял лампу повыше, пытаясь по сквозняку понять, куда двигаться, однако безуспешно. Тут один хрен затхлый запах и ни ветерка.
— Так-с, енотик, давай, твой выход, ищи, куда нам идти, — кивнул я ему.
Тот посмотрел на меня, после чего принюхался и побрёл прямо.
Только вышли мы не к выходу, а к каким-то жилым помещениям. Кладовые, комнаты для прислуги, кухня — всё это пустовало не одно столетие. Паутины не было (при такой-то температуре), но слой пыли был внушительным. Всё, что я бы ни тронул, разваливалось на глазах. При этом не было видно беспорядка, будто люди убрались за собой, а потом ушли, но так и не вернулись.
В комнатах для персонала, что были размерами два на два тоже, ничего, кроме стола и кровати с комодом, не было. Но даже с ними, сколько я ни искал, не нашёл и намёка на то, что здесь кто-то жил вообще: ни одежды, ни личных вещей. То есть это место все просто покинули, а не неожиданно исчезли, что уже радует.
И именно здесь я обнаружил Зуара.
Причём заметить его следы было не сложно — в пыльном коридоре сразу было заметно место борьбы и капли крови, которые вели в одну из комнат. И я практически сразу догадался, кому они могли принадлежать, ведь всё же твари по комнатам не прячутся, а Зуара я ещё пока не видел.
Остановившись около двери, я первым делом попробовал её открыть, но, как и предполагал, та была заперта. Конечно, можно её и выломать, но слишком много шуму, да и незачем пугать человека.
— Зуар? Зуар, это я, Юнксу, — так, а он моё имя-то знает? — Слышишь? Я знаю, что это ты, так как Моуга… я уже видел. Зуар, открывай или…
Я уйду один.
Но он открыл раньше, чем я успел это выговорить.
Его глаза — два больших блюдца, которые едва не вываливались из орбит. Лицо бледное, со следами крови. Казалось, паренёк немного крышей тронулся, но…
