Неужели, Богдан и вправду может?..
Ладони потеют, и, судорожно вздохнув, я пытаюсь нацепить маску спокойствия. И именно в этот момент зависает молчание. Оно тяжким грузом давит, наверное, на нас обоих. Атмосфера напряжённости снова воцаряется, и надо что-то сказать, чтобы хоть в чём-то облегчить её. Первым решается Богдан, но на этот раз не звучит убедительно.
Впрочем, предложенная им тема вполне увлекает и позволяет постепенно отвлечься.
Но ненадолго. Сложности возобновляются, когда мы останавливаемся возле моего вагона, где придётся распрощаться. Дальше пропустят только меня. Время уже поджимает.
Богдан странно смотрит на меня — словно пытается запомнить. Будто собирается попрощаться навсегда. Это неожиданно пугает, но я стараюсь ничем не выдать волнение.
Он ободряюще улыбается, но это не разряжает атмосферу. Мне даже кажется в какой-то момент, что его пронзительный взгляд полон надежды, нежности и горечи одновременно. Не в силах это больше терпеть, я нарушаю молчание:
— А у вас какие планы на лето?
Первое, что приходит на ум. И Богдан, похоже, это понимает, ровно отвечая:
— Работа. Хотя, может, поеду куда-нибудь отдохнуть, ещё не решил, куда…
Последняя фраза всё же неоднозначна. Как и его взгляд.
— Вы ведь тоже из Пскова, да? — вспоминаю вдруг.
— Да, — с каким-то особенным теплом отвечает Богдан. — Но давно там не был.
Я едва дышу, а попытки успокоить бешеный стук сердца не венчаются успехом: вдруг кажется, что этот тон больше относился ко мне, чем к городу.
Я спросила о планах на лето. А потом — о городе. Многим бы мог послышаться намёк, а уж влюблённому — тем более. Каким бы взрослым и рассудительным он ни был.
Наши взгляды сталкиваются. Богдан смотрит почти даже с просьбой. Неужели ему действительно так важно, чтобы я это предложила? Ведь подобное ничего не значит. Такая реакция неожиданна, почти обезоруживает. Я внутренне трепещу от этого взгляда — впервые на меня смотрят так.
— Там… Многое изменилось, наверное, — быстро говорю, особо не вдумываясь в сказанное.
— Я не настолько стар, — ухмыляется Богдан.
Я смеюсь — как ни странно, это хоть и тоже довольно-таки неоднозначное замечание разряжает обстановку.
— Ладно, мне пора, — решаю попрощаться на беспечной ноте.
Тем более что действительно лучше сесть в поезд как можно скорее. Он скоро отправится. Я уже поднимаюсь на перрон, когда вдруг слышу мягкое:
— Рита…
Останавливаюсь, но не сразу оборачиваюсь.
— Что? — тише, чем обычно, спрашиваю.
Богдан колеблется. Но вот — мы снова встречаемся взглядами и, видимо, увидев, что не стоит пересекать границу, он непринуждённо улыбается:
— Хороших каникул.
— Спасибо, — выдыхаю, неумело скрывая облегчение.
И иду дальше, не оглядываясь.
Глава 30. Рита
Лето проходит прекрасно. Конец июня и июль я провожу в родном Пскове, а в середине августа папа берёт отпуск и отвозит нас на Средиземное море.
Отдых насыщен событиями и впечатлениями, а потому проходит дольше, чем обычные каникулы.
Но вот — конец августа, и я выхожу из поезда. Москва, железнодорожный вокзал. Папа договорился с Богданом, что тот встретит меня.
Скоро я вижу соседа, он ждёт у входа на лестницу. Наши взгляды сталкиваются, и Богдан уверенно идёт навстречу. А я почему-то стою на месте и просто ожидаю.
Поравнявшись со мной, он мягко забирает чемодан, здоровается и спрашивает, как прошла дорога. Я натянуто отвечаю. Хорошо, что не надо рассказывать про каникулы — Богдан частенько общался с моим отцом и явно интересовался в том числе и моими делами. Я не раз слышала, как папа рассказывал ему о последних событиях.
Я надеялась, что смятение от его присутствия исчезнет после лета. Но нет, теперь всё будто только сильнее обостряется. Богдан не изменил отношение ко мне — я это чувствую. И даже более того…
Кажется, за это лето он тоже о многом думал. И, видимо, решил перестать сопротивляться чувствам. По крайней мере, теперь его взгляд становится открытым, не скрывающим и не подавляющим эмоции от моего возвращения.
— Проголодалась? — заботливо спрашивает Богдан.
Я оглядываю зал, пока мы проходим к выходу. Уделяю внимание каждой мелочи, лишь бы не сталкиваться взглядом с Богданом. Ещё неизвестно, что у него на уме.
— Нет. Я ела в самолёте, — твёрдо отвечаю. — Сейчас мне больше всего хочется поспать, — демонстративный зевок подкрепляет сказанное.
К счастью, Богдану не до комментариев к моим словам — мы равняемся с парковкой. Он окидывает взглядом машины, находит свою, и я тут же иду в том направлении.
— Я откину тебе кресло в машине, если хочешь поспать, — предлагает Богдан, положив чемодан в багажник. — Так будет удобно?
На самом деле меня не особо тянет ко сну. Я сказала это, лишь бы Богдан не предложил остановиться где-то подкрепиться. Чтобы как можно скорее отвёз домой, и всё на этом.
Но теперь его предложение кажется слишком удобным, чтобы отказывать. Это ведь отличный повод избежать всяких разговоров.
— Да, очень, спасибо, — охотно соглашаюсь.
Сев, я тут же откидываюсь, закрываю глаза. Не вижу Богдана, но чувствую его движения, слышу, как он заводит машину…
Я пытаюсь абстрагироваться от этого, расслабиться, на самом деле заснуть… Бессвязные мысли вереницей вертятся в голове, но довольно быстро снова возвращаются к Богдану — он трогает рычаг передач. Рукав его крутки почти касается моего кресла, и это сбивает настрой. Я снова чувствую движения соседа.
Машина плавно едет вперёд, изредка делая повороты. Но даже этот темп не даёт мне расслабиться. Не открывая глаза, я будто вижу, как Богдан водит. Порой ощущаю на себе его взгляд. И вдруг слышу усмешку.
Сердце начинает биться быстрее, горячо разгоняя кровь. Кажется, он понял, что я только притворяюсь спящей. Руки начинают дрожать, и я прижимаю их ладонями к сидению. Плевать, что там мне показалось. Богдан не вмешался, а значит, я не открою глаза.
Вместо этого отвлекаю себя мыслями, которые действуют наверняка. Завтрашний день. Возвращение в универ. Олег…
Летом я запрещала себе фантазировать о триумфальном возвращении, но, так или иначе, порой поддавалась такому желанию. Теперь всё иначе. Я стала более уверенной в себе и самостоятельной. Даже, можно, сказать, независимой. Не позволю себя обмануть. Но почему-то хочется увидеть в глазах Олега потрясение моему новому образу, раскаяние и… Нет. Этого вполне хватит.
Да и то ни к чему. С этим человеком всё кончено. Теперь я должна стремиться максимально ограждать себя от общения с ним.
