Слухи ходят? И это самое убедительное доказательство? Словно их на пустом месте нельзя напустить. А то, что Казарян несколько раз видела собственными глазами – не считается?
Полина на автомате забрала деньги, так же на автомате ответила:
– Спасибо.
Хотя странно, наверное, благодарить проигравшего.
Изольда тут же развернулась, удалилась, даже спиной выражая гордое безразличие. Неужели ничуть не разочарована? И денег не жалко? Даже с учётом, что они втроём складывались.
Для Полины слишком непривычно вот так швыряться деньгами, даже если по мнению кого-то пять тысяч – сущая мелочь. Для неё – нет.
Она сложила купюры в кошелёк, и тот сразу стал выглядеть гораздо солиднее. И, конечно, мысли полезли, что теперь с ними делать. Как обычно, расчётливо отложить на потом? Или потратить в ближайшее время? Например, обновить гардероб. Когда ещё подобный шанс выпадет?
Если попасть на распродажу или съездить в дисконтный центр, можно неплохо закупиться, а потом… потом предстать перед Ваней при полном параде.
Или лучше походить по магазинам вместе с ним. Как в кино частенько показывают. ОН сидит в кресле, а ОНА раз за разом выплывает из примерочной, меняя наряды, один другого стильнее.
Только вот Ваня вряд ли ходит по тем магазинам, что и Полина, по обычным сетевым и дисконтам, а в каких одевается он, даже с её пятнадцатью тысячами делать особо нечего. Если только рассчитывать на то, что впечатлённый парень скажет: «Бери всё, что хочешь. Я оплачу». Но в том-то и дело, Полина желает расплатиться сама, а потом, изящно шагая с кучей красивых пакетиков с покупками, думать о том, что купила всё ЭТО на свои. Ну, почти свои.
– Ермакова! – окликнул читавший лекцию преподаватель. – У вас вопрос?
Полина озадаченно вскинулась.
– Нет.
– Так чего вы рукой размахиваете?
– Я? Размахиваю? – смутилась Полина. – Это случайно. Задумалась.
– Вы лучше записывайте. Думать потом будете.
– А! Конечно. Я записываю.
Но на самом деле – нет. В тетради ни строчки не прибавилось. Двадцать минут Полина просидела, пялясь в пространство невидящим взглядом, утопая в фантазиях.
Надо ж было так замечтаться? Половину лекции пропустила. Теперь придётся у кого-то выпрашивать, чтобы сфоткать. И сейчас надо взять себя в руки, чтобы не воспарить опять в заоблачные сферы, а записать, что препод там наговаривает.
– Как видите, кривая предложения имеет восходящий наклон. То есть, чем выше цена, тем больше предприятия готовы и способны производить и продавать продукцию.
Полина уставилась на картинку на экране. Ну, точно, всё стремится ввысь, даже кривые. Всем хочется большего и лучшего. Тянутся за мечтой, или к человеку, который тебе нравится. Тянутся и притягиваются. Не случайно же на большой перемене она наткнулась на Ваню.
Он стоял у окна и что-то внимательно рассматривал в телефоне, или читал – весь такой сосредоточенный – ничего не замечал вокруг. Полина подкралась неслышно.
– Привет!
Ваня вздрогнул и едва не выронил телефон, чертыхнулся, торопливо выключил экран, развернулся к Полине.
– Больше не делай так.
Та виновато потупилась.
– Ой, извини. Я не думала, что ты испугаешься.
– Да ладно, – Ваня улыбнулся, немного натянуто. – Просто оказалось слишком неожиданно.
На последнем слове он задумался, даже произнёс его слегка отрешённо: проговаривал и одновременно погружался в свои мысли. И смотрел как-то странно, вроде бы и прямо на Полину, и словно бы сквозь неё, а телефон по-прежнему держал в руке, водил большим пальцем по корпусу. Может, ждал звонка?
– Что-то случилось?
– А? – Ваня вскинулся, сначала кивнул, потом мотнул головой, с опозданием осознав смысл вопроса. – Ничего особенного. – Обхватил Полину свободной рукой, погладил по спине. – Ерунда.
– Правда?
– Угу.
Полина положила ладони ему на грудь, улыбнулась: внешне сдержанно, только уголками губ, зато мысленно во всю ширь. Всё-таки это жутко приятно, что тот самый Ваня Преображенский, при появлении которого исходили слюнями все девушки факультета, выбрал именно её.
Ну, то есть не совсем выбрал, Полина этому очень даже поспособствовала. Но ведь если бы она ему совершенно не нравилась, вряд ли бы у не получилось.
Значит, так и так бы срослось, а Полина только события ускорила, создала все условия, чтобы непременно произошло то, что и должно было произойти, и никто этому не помешал. А желающих помешать много. Судя по тем взглядам факультетских девушек, которые Полина в последнее время постоянно на себе ловила: злым, завистливым, нарочито надменным. Но как ни странно, они не портили настроение, а, наоборот, поднимали, и времена Полина с трудом сдерживает желание поступить так, как никогда не поступала, совсем по-детски – показать язык. Всем этим обломавшимся неудачницам. Потому что у них – только спесь и зависть, а у неё – Ваня.
– Мне надо идти, – он наклонился, нежно прикоснулся губами к Полининому виску. – Ещё увидимся. Я позвоню позднее.
Полина послушно кивнула, а Ваня зашагал вдоль по коридору, свернул к лестнице.
Кстати, Казарян тоже находилась тут недалеко, торчала возле двери в аудиторию. И Чупрунова, и Ася рядом с ней. Как обычно. Специально развернулись спинами, якобы ничего примечательного вокруг не происходит, а самое интересное – их пустые разговоры.
Только сейчас Полина не испытывала к ним ни неприязни, ни снисходительно презрения. Она им почти благодарна. Что втянули в спор, что всё сложилось именно так, и в итоге она выиграла не только деньги, но и нечто большее, что гораздо значимее и важнее, которое не потратится впустую, не уменьшится с пятнадцати тысяч до ноля. Ведь дальше наверняка у них с Ваней будет ещё лучше, ещё счастливее.
И к нему домой они всё-таки поехали.
По лестнице поднялись почти бегом, а целоваться начали ещё на площадке. Ваня прижал Полину к двери, нетерпеливо приник к губам. И в прихожей целовались, снимая друг с друга мешавшую одежду, а в комнате – тем более.
И Ваня был какой-то другой, не такой, как с Полиной всегда – мягкий, нежный, осторожный, а гораздо настойчивей и жёстче. Но ей нравилось, подчинялась с удовольствием, отдавалась полностью его стремлениям, его желаниям. И своим тоже.
36
36
Кружило, словно в водовороте, с головой захлёстывало ощущениями, сбивало дыхание, вырывало из реальности и даже томило короткой сладкой болью. И жадно хотелось ещё, до полного изнеможения, до потери сил. И прийти в себя после оказалось не так-то просто, и всё ещё окутанная чувственным туманом, Полина проговорила, касаясь губами его руки:
