Вот уж чего Полина не хотела, так именно того, чтобы её блог прочитал кто-то из знакомых, а уж тем более раскусил личность, спрятанную за аватаркой с изображением милого печального ангелочка. Хотя это настолько маловероятно – вряд ли стоит беспокоиться. И времени-то прошло всего ничего, чтобы разочаровываться и впадать в панику. И, наверное, просто сначала должно было случиться то, что случилось: Полина наткнулась на Аглаю.
Или та на неё. А, если честно, они обе не ожидали столкнуться нос к носу возле университетского крыльца. Полина спускалась по лестнице, Аглая подходила, и совершенно невозможным оказалось не заметить друг друга.
Аглая уставилась недоумённо, честно задумалась, но ни к какому выводу не пришла. Снисходительно фыркнула
– Ну надо же! – И спросила: – А ты что здесь делаешь?
Полина оглянулась на здание университета. Разве ответ не очевиден и не однозначен? Но раз у Аглаи есть варианты, то и у неё найдутся.
Идея опять возникла внезапно, как тогда – с дверью. Наверное, ещё более безумная, но…
Вместо короткого незамысловатого ответа «Учусь», Полина, чуть наклонив голову к плечу, с интонациями, говорящими о том, что и без слов всё должно быть предельно ясно, выдохнула:
– Ваню жду.
– Зачем?
– У нас с ним свидание.
Неизвестно, что там предполагала Аглая, но точно совершенно другое.
На несколько секунд она превратилась в неподвижную статую, а потом, как показывают в кино, застывший наружный слой пошёл трещинами, взорвался, разлетелся каменной пылью.
– Что?
– У нас – свидание, – повторила Полина и внутренне напряглась. Потому что Аглая напряглась внешне, опять стала невероятно похожа на кошку, готовящуюся к прыжку.
Она сможет: вцепится, устроит драку. Даже на глазах у посторонних.
Вот уж отвратительное, абсолютно идиотское зрелище – девичья разборка из-за парня. И самое жуткое в ней то, что будет не страшно, а стыдно – за глупость, за нелепость, за причину. А так…
Ну, имелся у Полины опыт, и даже не один на один, а одна против нескольких. И совсем не в мальчике было дело. Просто другим обидно, когда ты умнее, когда у тебя получается то, что не получается у них, и когда ты не чувствуешь себя виноватой и всем обязанной из-за этого.
Правда, тогда особо и не дрались, больше орали, сыпали угрозами, пытались задавить морально, а по-настоящему бить не решились. Потому что Полина не испугалась. По крайней мере, создала впечатление, что не испугалась, и ей поверили. Смысл бить того, кто не боится?
Вот и сейчас она пыталась казаться спокойной, расслабленной и даже чуть-чуть наивной. Раз уж Аглая воспринимает её, как глупую малолетку, может, стоит с невинным выражением на лице заявить:
– А чего ты удивляешься? У вас же с ним всё равно ничего серьёзного не было.
Глаза у Аглаи сузились, а желваки вздулись. Она сделала шаг к Полине, с таким видом, что всё-таки захотелось попятиться.
Неужели и правда вцепиться? Вот уж совсем не кстати. Но и отступать нельзя, не в Полининых принципах.
А Аглая процедила сквозь стиснутые зубы:
– Ты-то откуда знаешь?
И неожиданно получила в ответ:
– Я сказал.
24
24
Ваня стоял на предпоследней ступеньке крыльца, смотрел сверху-вниз.
И давно он там находился? И много ли всего слышал? Только ли последние фразы? Но ответил он именно так, как Полина хотела. Наверное, секунды не хватило, а то бы она сама выдала: «Мне Ваня сказал».
Совпало. Оба наврали, но одинаково. Похоже, опять она правильно сделала ставку, и Ваня принял её игру.
Он сбежал по лестнице, остановился рядом, почти соприкоснувшись с Полининым локтем, поинтересовался у Аглаи:
– Зачем ты пришла? Вроде мы уже обо всём поговорили.
Он произнёс это сдержанно и вполне миролюбиво, но в то же время с прохладой, которая способна остудить излишний пыл, потому что сразу становилось понятно – ничего не изменится. И Аглая это прекрасно уяснила, поджала губы, перевела взгляд с Вани на Полину, обратно и так несколько раз, а потом, не сказав ни слова, глубоко выдохнула, резко развернулась и потопала прочь. Нет, не поникшая, не похожая на побитую собаку. Такая как обычно – вскинув голову, уверенная, эффектная. Она решительно раздвинула парней, стоящих у начала аллеи в местечке, специально отведённом для курения, и те её без претензий пропустили, ещё и уставились в спину.
Ваня тоже смотрел ей вслед. Или нет, просто в ту же сторону. Взгляд обращённый внутрь, слишком задумчивый – вряд ли он что-то видел, скорее, решал. Кажется, Полина понимала, что, и даже почувствовала заранее: вот сейчас он повернётся, посмотрит на неё, обязательно вопросительно, и захочет узнать, что же тут на самом деле произошло.
Так и случилось – повернулся, посмотрел. Полина опустила глаза, но прежде, чем он что-то успел сказать, заговорила сама:
– Извини! Я не собиралась вмешиваться. – И почти сразу вскинулась, пожала плечами. – Это она. Увидела меня, подскочила. Неужели думает, у всех в жизни только одна забота – за тобой бегать?
Ваня хмыкнул, дёрнул бровями.
– Ой! – опомнилась Полина. – Я, наверное, что-то не то сказала?
– Ну, почему? – он сдержанно улыбнулся. – Вполне в тему.
Похоже, Ване нравилась её прямолинейность, то, что она не стеснялась своих принципов и не скрывала своего мнения. Ей тоже нравилось – что он держался спокойно, что не устроил с Аглаей бурных выяснений отношений, что не разговаривал с той снисходительно или насмешливо. А ведь поначалу он представлялся Полине именно таким: высокомерным, пресыщенным, безразличным. Она ведь недаром приписала ему гордыню. Не то, чтобы та напрочь отсутствовала, но…
– А я как раз собирался тебе звонить – произнёс Ваня. – И номер твой узнал, – продолжил многозначительно. – Как обещал.
– Угу, – согласилась Полина, и тут же добавила с лёгкой ноткой иронии: – Мне Таня уже доложила.
– Вот же! – Ваня не сдержал досадливого восклицания. – Так ведь и знал, что растреплет. – Правда и недовольство, и возмущение у него получились больше напускные. А потом интонации изменились, и прозвучало совсем по-другому: – И, кстати, у тебя какие планы на вечер?
– А… – растерянно выдохнула Полина.
Вроде бы она и ожидала чего-то подобного, но по телефону, и не в данный момент. А Ваня решил, она опять в раздумьях, в непростых метаниях между ним и подготовкой к завтрашним парам.
– Ну-у да, я понимаю: английский, математика... Что там ещё? – в его голосе зазвенел смех. Не злой, не презрительный, не обидный, а очень даже добрый.
– Нет. Ничего.
