Начальник Ташкента, по-видимому, ничего не знал о колониальных законах, регулирующих деятельность вакфов, и потребовал от казия объяснений в форме доклада. Казий представил доклад о решении, прежде принятом им по делу данного вакфа, однако добавил от себя два важных замечания. Во-первых, судья считал, что назначение Хидиром ‘Али Ходжой своей жены в качестве доверенного лица и указание в описи того, что лавки являются его личной собственностью, – не более чем уловка (хила). Во-вторых, казий, очевидно, понял, что Хидир ‘Али Ходжа имеет прямое отношение к управлению вакфом, а следовательно, необходимо полностью раскрыть его финансовые интересы перед русскими чиновниками. Мусульманский судья доложил, что провел беседы с жителями махалли, и они утверждают, что Хидир ‘Али Ходжа девятнадцать лет был мутаваллием вакфа, после чего должность перешла к имаму мечети, а затем – к человеку, назначенному махаллей коллективно
[717]. По всей видимости, казию пришлось объяснить русским властям то, что они упорно не хотели замечать: пока Хидир ‘Али Ходжа заведовал делами вакфа, он не делал попыток захвата вакфной собственности; теперь же, будучи отстранен от управления вакфом и оказавшись в трудном положении из-за неуплаченного долга, он стал добиваться упразднения вакфа по русским законам, приводя в свою пользу неправдоподобные аргументы.
Городское управление, следившее за ходом дела, не желало мириться с мыслью, что русскому суду предстоит рассматривать дело о вакфе. Поэтому колониальные чиновники вернули дело в тот же народный суд «как дело Вам подсудное»
[718]. В общем и целом дело рассматривалось трижды: два раза – одним и тем же судьей
[719], а после – съездом казиев. Все три раза судьи приходили к решению, что нельзя допускать Хидира ‘Али Ходжу к владению вакфными лавками.
Однако Хидир ‘Али Ходжа не был намерен сдаваться
[720]. Он вновь подал прошение, в котором рьяно доказывал, что, согласно Уставу гражданского судопроизводства и Положению об управлении Туркестанским краем, юрисдикция шариатских судов не распространяется на дела, касающиеся вакфов
[721]. На этот раз Хидир ‘Али Ходжа добился успеха: дело было передано в Ташкентский окружной суд
[722], который вынес решение в пользу ответчика и отменил решение исламского суда
[723]. Таким образом, наследник основателя добился изъятия вакфного имущества и ликвидации вакфа.
Глубокие знания о существующих правовых ресурсах Хидир ‘Али Ходжа, несомненно, получил, вращаясь в социальной среде, где колониальные подданные могли делиться друг с другом информацией о механизмах действия имперского права. Интерес представляет тот факт, что в своих прошениях Хидир ‘Али Ходжа делает упор на вопросы подведомственности дела. Главным его аргументом было то, что его противник является мутаваллием и действует от лица вакфа в поддержку мечети, в состав которого входят лавки. Лавки как таковые представляют собой «имущество магометанского духовного учреждения», находящееся в ведомстве казначейства империи. Кроме того, проситель уточняет, что вакф по закону является учреждением, в то время как народным судам подведомственны лишь дела физических лиц: «Ст. 211 Мест. Пол., как разъяснил Прав. Сенат в решении за № 91904 предусматривает споры между туземцами, как отдельными физическими лицами, но отнюдь не споры между учреждениями, даже туземными»
[724]. Несомненно, Хидир ‘Али Ходжа (или же человек, помогавший ему составлять прошения) был знаком с данными юридическими нюансами: именно эти тонкости сыграли решающую роль в более ранних делах о вакфах, которые в итоге были упразднены по решению окружного суда.
При рассмотрении дел прецеденты имели большую важность. Прецедентом по делу Хидира ‘Али Ходжи являлся спор между человеком по имени Иван Алексеев и мутаваллием вакфа, субсидирующего медресе ‘Исы Ходжи кази-калана. Данный конфликт произошел за несколько лет до вышеописанного дела. Обратиться в суд мутаваллия побудила самая будничная причина: Алексеев снимал в аренду земельный участок, принадлежащий вакфу, но уже три года не платил арендную плату. В 1908 году мутаваллий подал на арендатора в мировой суд. Суд постановил, что Алексеева следует выселить с земли. Тогда Алексеев прибег к услугам русского адвоката по фамилии Рейзер, который подал жалобу на решение суда на том основании, что вакф является «магометанским религиозным учреждением». Согласно объяснению Рейзера, по статье 1282 Устава гражданского судопроизводства дела о таких учреждениях неподсудны мировым судам, а значит, решение по делу Алексеева должно быть отменено. В декабре 1913 года русский окружной суд закрыл дело, положительно отреагировав на данный аргумент
[725].
Данное решение суда открыло колониальным подданным новые возможности для высвобождения имущества, принадлежащего вакфам. Хидир ‘Али Ходжа, как и многие другие, воспользовался описанным прецедентом как мощным ресурсом по изъятию дел о вакфах из-под юрисдикции казиев. Например, в июне 1913 года мутаваллий, управлявший вакфом в поддержку мечети Кийат, подал прошение военному губернатору, состоявшее в том, что некий Нур-Мухаммад Хаджи Карим Бирди-бай оглы завладел участком земли, принадлежащим вакфу. Захватчик начал строить на этом участке лавки и другие здания, не имея на это разрешения и не платя аренду уже несколько лет. Мутаваллий требовал, чтобы русские власти распорядились приостановить проводимые должником строительные работы, пока тот не выплатит долг по аренде. Кроме того, мутаваллий попросил о нотариальном оформлении нового договора, который бы обязал Нур-Мухаммада выплачивать вакфу аренду за возведенные им постройки
[726]. Ответчик был вызван в народный суд, который вынес решение в пользу мутаваллия
[727]. Как и Хидир ‘Али Ходжа, Нур-Мухаммад пытался добиться отмены решения суда, заявляя, что унаследовал спорный участок земли от покойного брата, который в действительности и передал землю в вакф. Ответчик также указал, что в его распоряжении имеются документы, свидетельствующие о переустройстве якобы уже построенных на участке лавок по всем правилам города Ташкента. При этом Нур-Мухаммад подчеркнул, что может предоставить доказательства своего права собственности на лавки как по исламским, так и по имперским законам (шари‘ат буйинча ва хам низамга мувафик далил ва худжджатлар), и потребовал пересмотра решения съездом народных судей
[728]. Через три недели после подачи прошения Нур-Мухаммад вновь обратился в суд. На этот раз он воспользовался услугами грамотного помощника, чтобы составить прошение на русском языке. Помимо аргументов в свою пользу, Нур-Мухаммад, как и Хидир ‘Али Ходжа, указал в прошении, что народным судам подсудны лишь дела физических лиц, в то время как истец-мутаваллий действует от лица «магометанского духовного учреждения». Нур-Мухаммад также сослался на Устав гражданского судопроизводства, согласно которому надзор за вакфами должно осуществлять имперское казначейство, а дела о вакфах подведомственны военному окружному суду. Наконец, Нур-Мухаммад сослался на прецедентное дело о вакфе ‘Исы Ходжи кази-калана
[729]. Съезд казиев пересмотрел предыдущее решение народного суда и в итоге признал его обоснованным
[730]. Тем не менее подтверждение решения не сделало мутаваллия победителем в этом деле. По распоряжению начальника Ташкента дело было передано в окружной суд, который принял решение об изъятии спорного участка земли из вакфа
[731].
