— Только мы еще не закончили, — заметил Мюррей.
— Разве?
— Именно. Я не хочу, чтобы Лиззи вышла из этой палаты, все еще считая себя виновной в аварии.
— Ой, папа, пожалуйста, хватит, — вздохнула Лиззи.
Гэвин фыркнул и покачал головой:
— Тут, должно быть, играют роль гены. Хотя никак не возьму в толк, почему семьи постоянно хранят друг от друга всякие секреты.
Лиззи почувствовала, что все присутствующие уставились на нее.
— Смелее, детка, — сказал Гэвин.
— Да. Можешь по примеру отца вывалить на стол весь свой мусор, — проворчала Рут.
— Я не отец, — сказала Лиззи.
— Но ты что-то держишь в себе, — заметил Мюррей. — И мне было бы легче знать что именно.
Лиззи не хотела ничего рассказывать — отчасти потому, что не желала вспоминать подробности. Из-за них она чувствовала себя грязной.
— Здесь все свои, — подбодрил ее Гэвин.
— Заткнись, — ответила Лиззи. Она видела, к чему все идет: родственники просто так с нее не слезут.
— Я баловалась в машине, — произнесла она, глядя в пол. — Приставала к Дэниелу и слишком заигралась.
— То есть как? — спросила Рут.
Мурашки по коже.
— Ну хорошо. Я была на заднем сиденье, а Дэниел сидел впереди. Я все время вставала на коленки у него за спиной. Дразнила: «Дэниел и Дженнифер — тили-тили-тесто, жених и невеста». Мама говорила мне, чтобы я села на место, я садилась, а потом снова вскакивала. Вела себя как капризный ребенок. Дэниел не обращал на меня внимания. А мне хотелось, чтобы обратил. — Она замолчала.
— И что? — спросил Мюррей.
— И я засунула ему мизинец в ухо. Глубоко, — добавила она. — Как ватную палочку.
— Фу! — передернулась Рут.
— Хочешь, чтобы мне было совсем хреново? — ровно проговорила Лиззи. — Тогда продолжай осуждать меня.
— Я так понимаю, Дэниел тебе ответил, — сказал Мюррей.
— Да, — кивнула Лиззи. — Он развернулся и попытался схватить меня. И мама резко вытянула руку назад, чтобы нас разнять. Под прямым углом, как турникет. — Она пожала плечами. — Повернулась и нечаянно дернула руль, потом затормозила — а остальное вы знаете. Ну что, довольны?
— Лиззи, Лиззи, — покачал головой Мюррей. — Ты была ребенком.
— Ребенком, который никого не слушался! Не сунь я Дэниелу палец в ухо, он бы не разозлился, и мама не потеряла бы управление. Вы должны признать, что я сыграла свою роль в аварии. Верно, Рут? Ты ведь быстро делаешь выводы, так скажи мне, что я не виновата.
Рут не ответила, и Лиззи подняла глаза к потолку. Джордж дал ей бумажную салфетку.
— Ты, конечно, мешала матери вести машину, — признал Мюррей, — но все равно нельзя возлагать всю ответственность на тебя. Неужели ты терзалась этим всю жизнь? Слишком тяжелый груз для ребенка. Какой я дурак, что не рассказал вам об истинных обстоятельствах!
Лиззи взглянула на отца. Кожа у него на лице — под глазами, на щеках, под подбородком — провисла, как у шарпея. Комнату наполнил странный лилово-желтый свет, предвестник зимы, хотя стояла еще только середина сентября. Рут сунула руки под мышки, словно пытаясь согреться. Джордж сел в кресло и начал щелкать костяшками пальцев.
— Респект вам всем! — воскликнул Гэвин. — Знаете что? Я предлагаю сделать небольшой перерыв. Вообще-то я хочу попросить, — бросая салфетку в мусорную корзину, сказал он, — оставить нас с Лиззи наедине. Насколько я помню, в коридоре есть холл, там вы можете доесть свою пиццу. Дайте нам поговорить несколько минут.
— Не собираюсь я с тобой говорить, — возразила Лиззи.
Гэвин поднял брови:
— Думаю, нам нужно обсудить очень важные вопросы.
— Я уже все сказала, — отрезала Лиззи.
— Повзрослей уже! — рявкнул Гэвин. — Если ты была неуправляемой в детстве, это не значит, что надо всю жизнь вести себя как капризный ребенок.
Лиззи увидела, что Рут уже везет к кровати Мюррея кресло-каталку, и возмутилась при виде подобного предательства. Но даже отец, кажется, собирался покинуть палату, поскольку сел в кровати. Джордж позвал медсестру и попросил снять датчики с груди отца. Освободившись, Мюррей свесил ноги и, шатаясь, пересел в кресло. Потом трое Блэров направились прочь из палаты. Лиззи было поплелась за ними, но Мюррей велел ей остаться.
— Может, вы сумеете наконец разрешить свои разногласия, — бросил он через плечо. — Чтобы больше никто из членов семьи не поливал кипятком ноутбук врага.
Рассердившись на родных, Лиззи плюхнулась в кресло, в котором сидел Джордж, и сгорбилась там по-мужски, расставив колени и уперев ступни в пол. Потом скрестила руки и с вызовом взглянула на Гэвина.
— Н-да, — сказал Гэвин.
— Сам ты «н-да», — огрызнулась Лиззи.
— Конечно, услышать правду было тяжело, — начал Гэвин, — но, по-моему, тебе следует это переработать в душе, а иначе, как сказал твой отец, ты так и будешь поливать кипятком чужие ноутбуки при каждом удобном случае.
— Нечего меня опекать.
— Я и не собирался, — ответил он. — Но давай поговорим о том, что, по-моему, действительно тебя гложет.
— Ты слышал, что я сказала?
— Беда в том, что ты считаешь, будто я вынудил тебя, и потому злишься.
— Ты и вынудил! Я никогда бы на такое не пошла, если бы не ты!
Гэвин пожал плечами:
— Я только выразил свое отношение. Но я не заставлял тебя так поступать.
— Да неужели? А вот что я услышала: ты открытым текстом заявил, что слишком стар для нового отцовства. И ясно дал понять, что с моей стороны будет нечестно растить ребенка одной, поскольку ты у нас такой святой, что почувствуешь себя обязанным помогать нам и всегда будешь на меня обижен.
— Ничего подобного я не говорил.
— Но имел это в виду.
— Тогда тебе надо было спросить, что именно я имел в виду, — возразил Гэвин. — И вообще, почему ты так расстроена? У тебя раньше уже была беременность, и ты говорила, что аборт тебя нисколько не волновал.
— Мне было девятнадцать лет! А сейчас мне тридцать восемь. Ты что-нибудь слышал о том, что часики тикают?
— Чушь, у тебя еще полно времени. Знаешь, что я думаю? По-моему, ты злишься в первую очередь на себя: за то, что залетела, за тот день у водопада. И за то, что у тебя недостает силы воли игнорировать меня. Слушай, пора взять на себя ответственность. Хватит делать из меня монстра. Я просто был с тобой честен. И тебе следовало ответить мне тем же. А уже потом принимать правильное для тебя решение.
— Ты даже не видишь, каким деспотом иногда бываешь.
Гэвин с раздражением вздохнул.
